МИР ТИШИНЫ
Шрифт:
Это не человек делает радио, но оно делает человека. Оно не есть нечто, исходящее из человека, но оно само является человеку, обволакивает его и накрывает. Человек стал просто приложением к радио. Радио производит шум и человек имитирует движение этого шума. Лишь в этом заключена его жизнь.
Радио заполняет всё и само же всё производит - человеческие чувства, желания, знания и даже самого человека как личность. Человек стал продуктом радио - первый опыт самого себя приходит к нему через радио. Так же как некоторым людям нужен кто-то другой или какое-нибудь занятие для того, чтобы удостовериться в собственном существовании, так и многие
Создаётся впечатление, что связь между человеком и миром может возникнуть лишь при посредничестве радио.
Всё является ему через радио. Если нужно навязать ему любое мнение, то достаточно только подкинуть его в общую смесь радио шума, и оно будет принято, ибо радио способно внушить человеку всё, что угодно.
2
Поэтому радио стало новой действительностью, и ценно теперь только то, что содержится в шуме, что осваивается при посредничестве радио. Событие представляется реальным лишь при условии, что оно - часть шума, производимого радио; что оно транслируется по радио. Бомба, взорванная перед тобой, целый завод, взлетевший на воздух - всё это отпечатывается на твоей сетчатке, но вряд ли эти события будут замечены, пока они не сольются с универсальным шумом радио. Всё, увиденное самим тобой, твоими собственными глазами, лишь внушает подозрение и не становится настоящим событием до тех пор, пока не прозвучит из радио приёмника.
Соответственно, шум этот фальсифицирует прямую взаимосвязь между личностью и объектом. Радио полностью разрушает подлинный способ познания и опыта.
Что же такое "подлинный способ познания"? Когда мы слушаем кого-либо или когда мы читаем, то акт слушания и чтения кажется нам неповторимым, уникальным и живым действием. В таком слушании и чтении истина является, как нечто уникальное и, следовательно, индивидуальное. Но знание, обрушивающееся на нас из радио, повторяется механически; как акту коммуникации, так и акту слушания не достаёт индивидуальности. Радио разрушает основное свойство знания, а именно то, что оно должно передаваться от человека и быть для человека. По радио можно транслировать любые утверждения, но само по себе утверждение ещё не есть истина, ибо для истины существенно важно не только раскрытие некого объекта, но то, что данный объект имеет отношение к человеку.
Истина, постигаемая при чтении или во время прямой личной встрече, обладает свойством непосредственного личного отношения: читатель или слушатель, по мере чтения или слушания, приглашается к реконструкции интеллектуального процесса, уже завершённого писателем или оратором. Во время слушания или чтения прямая связь с объектом остаётся ненарушенной. Именно этой естественной связи не достаёт радио. Знание, переданное по радио, похоже, завершено раз и навсегда; слушателю не предлагается повторить процесс; факты попросту вдавливаются в слушателя, как содержимое в пустые коробки. Факты не только не открываются людьми, но и не предназначаются для них вовсе. Смысл знания сфальсифицирован радио.
3
Мы уже сказали, что ценностью обладает лишь то, что является составной частью радио шума. События не только совершаются в том виде, в каком они доходят до нас по радио, но и воспринимаются таковыми сначала, словно они были собственностью радио ещё до того, как они прошли по нему. Нечеловеческое
По этой причине современные войны столь чудовищны: на поверхность выступает не ужасная действительность, но только радио шум. Они не предстают перед человеческим разумом во всей своей конкретности и поэтому не сдерживаются должным образом. Вероятно, войны сегодня обретают всё более жестокий и ужасающий характер по той причине, что они хотят показать себя тем, чем они являются на самом деле, т.е. отчётливо показать себя действительно ужасающим явлением, а не просто частью радио шума.
Во времена, когда тишина ещё обладала властью, войны звучали на фоне тишины, и на таком фоне они становились совершенно отчётливыми. Их ужасы всё ещё отличались изначальной простотой, и шум их стихал в приведённой ими за собой смерти. В этих ранних формах войны человек просто переносил её в тишине. Она была не темой для дискуссий, но изначальным опытом.
Сегодня же война это даже не бунт против тишины - она лишь самый большой круговорот шума в общей суматохе жизни. Если бы в течение всего дня каждую минуту не трубили по радио боевые сводки, то повсюду раздавались бы пушечные залпы и стоны умирающих. В тишине стали бы слышны стенания умирающих, которые даже смогли бы перевесить грохот канонады. В тишине война зазвучала бы настолько громко, что она стала бы просто невыносимой. Однако непрерывный шум боевых сводок уравнивает пушечный грохот и стоны умирающих с общим всемирным шумом. Война превращается в часть всеобщего радио шума, она приспосабливается к нему, и как результат её начинают воспринимать как должное подобно всему, что появляется в шуме радио.
Все те бесчисленные смерти, что случаются сегодня, словно пытаются восстановить зону тишины. Когда, как это имеет место в наши дни, машина по производству шума достигает максимума своей производительности, тогда тишина являет себя в максимуме смерти.
4
Радио - это автономный шум. Он занял собою всё пространство: человека оттолкнули на край и теперь ему остаётся лишь продираться сквозь несколько оставшихся в пространстве прорех и трещин.
В шесть утра его зовут на утреннюю гимнастику, в 6:20 - послушать немного музыки, в семь - новости со всех концов света, затем опять музыка. В восемь приглашают на молитву. В пол девятого его заваливают рецептами для домохозяек, в девять - Бахом, - и так далее. Кажется, что радио ни в малейшей степени не зависит от человека. Оно всё время как будто прислушивается к самому себе. Композиции для фортепьяно Шопена вторит джаз, а ему на замену приходит беседа о витаминах. Радио словно вовлечено в общение с самим собой. Человека оттолкнули в сторону; он просто механик, обслуживающий машину радио шума.
Весь мир превратился в радио шум. Отвергается всё, что не вписывается в формат радио. Власть радио столь велика, что можно, проходя мимо одного дома, услышать звучащую из окна симфонию Чайковского, а затем, пройдя ещё немного, услышать ту же музыку и из соседних окон. Одна и та же музыка присутствует повсюду, куда бы ты не пошёл. Она вездесуща. Словно ты и не шёл никуда, но стоял на том же месте, хотя на самом деле всё время пребывал в движении. Реальность движения обратилась в нереальность. Кажется, что шум радио избавлен от зависимости пространства и времени и воспринимается теперь как нечто естественное, подобно воздуху, которым мы дышим.