МИР ТИШИНЫ
Шрифт:
Сегодня же его существование - это всего лишь постоянное появление из словесного шума и постоянное же исчезновение в нём.
3
Язык настолько обусловлен своим истоком из Логоса, который есть ничто иное как порядок, что он не впускает в человеческий мир ничего, что лежало бы за пределами человеческого порядка. Язык - это укрытие человека. Многое демоническое выжидает момента, чтобы вторгнуться в человека и уничтожить его, но человек укрыт от соприкосновения с демоническим; на самом деле он даже и не замечает этого, т.к. оно не входит в язык: слово обороняет его от вторжения демонического. Но слово
Что угодно может проникнуть в шум слов; что угодно может смешаться с ним - даже демоническое. Шум сам по себе фактически является частью демонического.
В шуме всё распространяется во все стороны. Антисемитизм, классовая борьба, национал-социализм, большевизм, литература - всё это распространяется во все стороны. Всё было уже до появления человека на сцене. Оно стоит в ожидании его. Все пределы и границы размываются, все стандарты рушатся. Подлинное слово устанавливает пределы. Словесный же шум преодолевает пределы, игнорируя их.
В мире вербального шума война легко может обрести "тотальный" характер, поскольку война способна с легкостью переступить через что угодно ради собственных нужд.
В таком вербальном шуме можно сказать всё, что захочется, и всё, что захочется, тут же перечеркнуть и опровергнуть. Фактически всё перечеркнуто уже до того, как было произнесено. Глупости, как и мудрости, высказываются лишь для поддержания равновесия, ибо самое главное - это общее звучание шума, а не то, из чего исходит данный шум. Произведен ли он добром или злом в расчёт не берётся. Таков механизм безответственности в действии.
В этом мире вербального шума, где одно проникает в другое, где всё пребывает во всём, человек лишён внешних и внутренних пределов. Всем всё доступно и все всё понимают. И кажется просто невозможным, что кто-нибудь (например Гёте) не понимает Гёльдерлина или кто-то (как Якоб Буркхардт) отчаянно сторонится Рембрандта (там, где присутствует подлинная личность, должен быть и предел этой личности: в этом заключается суть подлинных личностей). Но здесь - в мире словесного гама - все без исключения знают толк в Гёте и Гёльдерлине, Рембрандте и Якобе Буркхардте: всё всем доступно.
Таким образом в шуме содержится всё и всё может развиться из шума. Появление чего-либо более не связано с отдельным актом: актом решения или творческим актом. Всё случается автоматически: посредством чего-то вроде мимикрии шум производит то, что требуют обстоятельства текущего момента, и это навязывается человеку.
К примеру, если окружающий мир - нацистский, тогда шум генерирует нацистские идеи, и это происходит без ведома человека, без его сознательного акта решения в пользу нацизма. Человек настолько сросся с окружающим его вербальным шумом, что даже не замечает, что навязывается ему.
Шум перестаёт навязывать ему идеи нацизма, когда приходит новая ситуация, или же когда ему наскучивает доминирующая идея, и он меняет свою тональность - просто ради собственной перемены. Отношение человека к миру зависит от движения шума, а не от его воли. Человек больше не обитает в слове. Слово больше не критерий для человека в вопросах истины и любви: шум принимает решение за него. Шум превыше всего: человек - это всего лишь место для шума, пространство для заполнения им.
Шум также больше и не предлог для действия: он уже
В то же время подлинное слово исходит из Логоса. Оно подкрепляется непрерывностью и дисциплиной Логоса, и в своих движениях соотносится с Логосом, уносящим его на глубину прочь от горизонтального напора обычного шума. Поэтому действие, предпринимаемое человеком, восходит не непосредственно из слова, но с ещё большей глубины - из того места, где само слово взошло из Логоса. Поэтому действие приковано не к слову, но к более глубинному уровню - к Логосу. И поэтому подобное действие защищено от опасностей необузданной вольности.
Во всеобщем вербальном шуме сегодняшнего дня действия лишены прочной опоры, лишены пределов и контроля, поскольку они более не связаны прочно со словом. Фактически их накрыл царящий вокруг шум. Они исчезают в нём и подлинные действия прекращают своё существование.
Таким образом этот мир движется автоматически, производя при этом шум и действие. Он кажется преисполненным волшебства, ведь всё здесь свершается само собой, без вмешательства человека. И именно этот волшебный блеск вводит человека во искушение.
4
В мире вербального шума отдельным событиям не достаёт собственной отличительной особенности, той особенности, что могла бы стать их лицом - точно так, как у каждого отдельного человека есть собственное лицо.
C’est un des plus grands mystères qu’il y ait dans l’histoire et dansJa réalité, et naturellement aussi, naturellement donc l’ua donc de ceux su? qui l’on passe le plus aveuglement, le plus aisément, le plus inattentivement, le plus sans sauter, que cette espèce de différence absolue, qu'il y a dans le prix des événements. Que certains événements soient d’un certain prix, aient un certain prix, un prix propre. Que des événements différents du même ordre ou d’ordre voisins, ayant la même matière ou des matières du même ordre et de même valeur, aient pourtant des prix, des valeurs infiniment différentes: que chaque événement opérant une même matière, faisant devenir une même matière, sous une même forme, dans une même forme, que tout événement ait pourtant un prix propre, mystérieux, une force propre en soi, une valeur propre, mystérieuse . . . (Péguy)
В мире вербального шума, события больше не отличаются друг от друга: шум обезличивает их. Именно поэтому сегодня события приобретают такой огромный размах; поэтому они поднимают свой крик на нас. Словно одно событие пытается выделиться из ряда других, производя при этом как можно больше шума, поскольку выделиться иначе оно уже не способно.
Недавно вышла книга "Год 1848 в Европе" - это собрание событий, описанных день за днём, в течение всего года. Многое случилось в 1848 году. Взбунтовались целые нации, пали короли, рабочие ощутили себя как никогда обездоленными, богачи как никогда подняли планку своих запросов, новые мировые державы - Италия и Германия - стали с трудом приобретать свои очертания, начались войны или, по крайней мере, повеяло духом войны, ни дня не прошло без ошеломительных новостей и весь мир был преисполнен новых событий - и, наверно, кому-то может показаться, что тот переизбыток событий схож с той мешаниной событий, что мы наблюдаем сегодня. Но это не верно.