Мир в ХХ веке
Шрифт:
Колониализм — вначале (XVI–XVII, даже часть XVIII в.) торговый, а затем (особенно с XIX в.) промышленный, — в свою очередь, но теперь уже много быстрее и решительней стал трансформировать веками очень медленно эволюционировавший и более всего ценивший консервативную стабильность Восток. Именно с этого времени (и особенно по сравнению с динамичной и быстро развивавшейся капиталистической Европой) такой Восток стал казаться внешнему наблюдателю спящим. И в этой метафоре был немалый смысл. Наблюдателям со стороны, т. е. энергично эволюционировавшим европейцам и в первую очередь умнейшим среди них, т. е. тем, кто видел историческую перспективу и пытался ее осознать и охарактеризовать, было совершенно ясно, что Восток — нечто принципиально отличное от Европы. Вопрос был лишь в том, чтобы четко определить сущность этого отличия. В поисках такого рода сущности специалисты немало спорили друг с другом, но в конечном счете ситуация стала достаточно
Традиционный Восток и колониализм (структурный анализ)
Современная наука исходит из того, что принцип, который лежит в основе отличий Востока и Запада, — это частная собственность. Разумеется, частная собственность как явление существовала и на Востоке, более того, возникла именно там (равно как и связанные с нею институты — деньги, товары, торговые отношения и т. п.), причем очень давно, еще до зарождения античности [546] . Но суть проблемы в том, что на Востоке в условиях господства власти-собственности и абсолютного контроля аппарата администрации над социумом эта собственность была лишена жестких правовых гарантий и тем самым была оскоплена, не имела тех потенций для развития, которыми располагала свободная рыночная собственность гражданина в античном мире. Только после колониального вторжения европейцев традиционный Восток познакомился с чуждой ему западной рыночно-частнособственнической структурой, столь не похожей на привычную для него административно-распределительную.
546
Одна из последних книг на эту тему: Частная собственность на Востоке: сб. ст. М., 1998.
Расставим все необходимые акценты. Структура капиталистического Запада в конце прошлого века была знакома в принципе с теми же видами традиционных общественных связей, которые тысячелетиями складывались на Востоке. Иной была их иерархия. Для мира капитала на первом месте всегда была господствовавшая там рыночная связь товаропроизводителей, огражденная писаными и неписаными правами, привилегиями и гарантиями. И хотя при этом существовали и иные привычные виды социальных и экономических взаимоотношений, уходившие корнями в историю (семейные, клановые, сословные, властные и др.), все они в целом были вторичными.
Восток на рубеже XIX–XX вв. был уже достаточно хорошо знаком с колониально-капиталистическими рыночными связями европейского типа, но они были для него заведомо вторичными. На первом месте находились традиционные взаимоотношения, опосредованные государством и властью-собственностью. Вторым важным видом привычных социальных, экономических и иных связей были корпоративные, сущность которых всегда сводилась к вертикальной патронажно-клиентной зависимости одних от других в рамках сравнительно небольшого круга тесно связанных друг с другом круговой порукой людей. И лишь последнее место занимали ограниченные властью частнособственнические отношения.
Именно этот тип связей, находившийся на последнем месте и игравший ограниченную и контролируемую властью роль, был ближе всего к энергично внедрявшемуся в экономику Востока колониально-капиталистическому рыночному хозяйству. Но как раз он и считался наиболее чуждым и был иерархически много ниже всех остальных типовых связей. Система признанных ценностей на всем Востоке — вне зависимости от предпочтений и склонностей отдельных лиц или даже социальных групп — подчинялась Великому Закону жизни, который всегда был (в отличие от Запада) на стороне коллектива, но не личности, будь она даже богатым и удачливым собственником. Коллектив, о котором идет речь, — это основное, причем имеется в виду не столько социум (хотя и он тоже), но прежде всего и главным образом государство, аппарат власти с его всемогуществом.
К слову, как раз эта особенность системы ценностей на Востоке теснейшим образом связывала между собой власть и собственность. Богатым мог и должен был, имел право быть представитель власти, начиная с правителя. Это само собой разумеющаяся норма, согласно которой собственность всегда является функцией власти, вторичной и зависимой от нее. Если богатый теряет свое положение в системе власти, он легко может лишиться имущества, а то и головы, что было делом весьма нередким в любой из стран Востока. Если человек разбогател, не будучи причастным к власти, он, во-первых, должен был прежде всего окружить себя большим количеством клиентов, которые живут за его счет и являются некоей гарантией его нормального существования (вот она, роль корпоративного типа связей на Востоке!), а во-вторых, не упустить случая поделиться доходами с представителями власти, без чего статус его будет очень непрочным.
Колониальный капитал, столкнувшийся с традиционной структурой Востока и господствовавшими там типами и иерархией связей, сделал естественную для него ставку на резкое
Это затронуло практически все страны Востока [547] . Весь неевропейский мир [548] вынужден был признать превосходство Запада, имея в виду как его научно-технические и военно-промышленные достижения, так и всю систему отношений, способствовавших быстрым и впечатляющим темпам эволюции. А признав таковое, традиционный Восток оказался перед нелегким выбором: приспособление или сопротивление?
Разные страны Востока в зависимости от обстоятельств на рубеже XIX и XX вв. делали свой выбор (как кое-какие из них, особенно страны исламского мира, пытаются делать это и сегодня). Но в общем и целом выбор был только кажущимся. Практически его не было. Перед колониальным и зависимым от европейского капитала Востоком, т. е. перед всем неевропейским миром, был единый узкий коридор, по которому жизнь заставляла его идти. Идти, чтобы выжить в резко изменившихся обстоятельствах. Но, даже шарахаясь из стороны в сторону, традиционный Восток уже не мог оставаться прежним. Под давлением объективных факторов, справиться с которыми ему было не под силу, он вынужден был идти вперед. Иными словами, традиционный многотысячелетний Восток, выше всего всегда ценивший консервативную стабильность, более не мог спать. Он пробудился.
547
Здесь необходимо оговориться, что понятие “Восток”, коль скоро речь идет о теоретическом анализе, включает в себя и Африку, как негритянскую, так и особенно арабскую. Более того, многое из сказанного имеет отношение и к странам Латинской Америки, хотя там немало специфичного, связанного и с историей, и с религией, и с цивилизацией Нового Света. Говоря о Востоке в плане структурного анализа, следует иметь в виду, что речь идет практически обо всем неевропейском мире, во многом сходном, несмотря на все его различия, если имеется в виду сопоставление его с капиталистическим Западом.
548
В понятие “Запад” на рубеже XIX–XX вв. входили уже не только Западная Европа, но и Северная Америка, даже Австралия с Новой Зеландией. Словом, неевропейскому миру противостоял мир западный, сконструированный в основных своих параметрах (хотя и далеко не целиком) по модели Западной Европы.
Пробуждение Востока стало важным моментом в политике и лозунгах европейских революционеров, особенно русских марксистов. Рассуждая и мечтая о всемирной антикапиталистической революции, они, начиная с Ленина, придавали этому факту огромное значение и сильно его преувеличивали. Однако революционный момент в пробуждении Востока действительно присутствовал и сыграл свою роль в истории XX в. Правда, был он не везде, и роль его была различной в зависимости от многих случайных либо закономерных обстоятельств. В первую очередь, играла свою важную роль та цивилизация, в рамках которой тысячелетиями существовала и развивалась данная страна Востока, тот или иной неевропейский народ. Вопрос о цивилизационном факторе в истории Востока, в том числе последнего столетия, даже наших дней, столь значителен, что ему следует уделить специальное внимание.
Религии и цивилизации Востока
Понятие “цивилизация” принадлежит к числу весьма многозначных. В нашем случае используются только два из них. Во-первых, как о том уже говорилось, это переход человечества (точнее, передовой его части, освоившей земледельческий образ жизни в долинах великих рек) к так называемому урбанизму, т. е. к появлению протогосударственных образований с центром в виде небольшого городка с храмом или несколькими храмами, где обитали правитель с его родственниками и приближенными, жрецы, воины, чиновники, слуги, располагались дворцы и большие дома, многочисленные мастерские, амбары, склады, подчас даже верфи и т. п. А во-вторых, это специфические формы более или менее развитой материальной и особенно духовной культуры в различных очагах урбанистической государственности.