Мир, в котором меня не было
Шрифт:
Когда башня отбила третью четверть, приготовления были закончены. Знаки нарисованы, заговорены и размещены в нужных местах. Адепты разошлись по стеночкам, чтобы случайно ничего не стереть. Мэтр вышагивал по кругу, в третий раз перепроверяя результаты наших усилий. Подрагивающие пальцы и тихое бормотание, выдавали его волнение. Мы все переживали, но он нервничал больше, чем любой из присутствующих. Потому что он знал, что нас ждет дальше, а мы - нет.
В центр самой большой пентаграмм положили бархатную подушечку. В воздухе стоял сладковатый запах роз. Разбросанные бутоны цветов, сливались с меловыми символами, выстилаясь мягкий ковер. Мы создали нечто прекрасное,
Мэтр подал знак, мы скинули капюшоны. Я тут же начала выискивать среди адептов приглашенных старшекурсников. Кого же было мое удивление, когда я поняла, что знаю каждого из них. Более того, общалась лично. Ле-Рин, Дэн и Валтон. Четвертого опознала не сразу. Это был тот сонный парень, что выдал мне документы при поступлении. Я и вспомнила его только из-за очков. В Академии не так много людей с проблемами со зрением. Зеленый цвет капюшона указывал на его принадлежность к магам Земли. Противный холодок пробежал по спине. За пределами этой башни, если не считать преподавателей, не осталось людей, которых бы я знала. Адепт Воздуха, адепт Земли, двое от Воды и ни одного старшего огневика.
Внутри боролись противоречивые чувства. Частичка меня радовалась Дэну. Единственному человеку во всем огромном мире, которому не наплевать. Который искренне пытался мне помочь с первого дня в Академии. Который волновался за меня больше, чем за себя. Чье присутствие вызывало подъем светлых чувств, веру во что-то прекрасное и хорошее. Что если сегодня он как-то пострадает из-за меня?
В полумраке ночной башни угадывались лишь отдельные черты лица Дэна - он стоял слишком далеко. Но даже так я точно могла сказать, что пока я разглядываю его, он смотрит на Делли. Это простое действие вызывало во мне болезненную горечь. Даже не ревность, нет. Ревность исчезла в момент осознания собственного поражения. Когда рациональная часть, та, что заведовала опытом, провела оценку моих шансов и внесла неутешительный вердикт. Я проиграла прежде, чем успела вступить в битву. К счастью или нет, но помимо старой и разочарованной меня, существовала Эвелин, которая заведовала бесплотными надеждами, продолжа замирать трепетной ланью в присутствии Дэна.
Словно почувствовав, что на него таращатся, адепт повернулся. Мелькнуло узнавание. Должно быть мне мерещилось, но на задумчивом лице появилась теплая, подбадривающая улыбка. Мол, не переживай, я здесь, с тобой, я не дам тебя в обиду. Каким-то мистическим образом это краткое мгновение придало мне сил. Я осталась спокойной даже когда дверь на крышу открылась и в темном проеме появился Младший учитель Асбер.
Проклятье! Ну этот здесь точно не спроста!
Вот уж чье присутствие несет в себе очередные проблемы и неприятности. Когда данар в хорошем расположении духа - не жди ничего хорошего, а когда он напряжен и нервозен, совсем дела плохи.
Любопытные адепты разом повернулись к Асберу. По ряду прошелся шепоток. Мэтр поспешил представить вошедшего. Собственно, все огневики уже знали его, хотя им он ничего не преподавал. Адепты часто видели нас вместе. Его присутствие в той части зала Восстановления, что отводилась огненным, ни разу не осталось незамеченным.
Мэтр Иншер принял у Абера свиток. Пробежался по нему глазами. Закрыл. Нахмурился. Открыл обратно. Внимательнее вгляделся в написанное. Мотнул головой. Седые брови поползли вверх. Складки на лбу залегли еще глубже. На озадаченном
– Воля Инквизитора не всегда ясна, но от того не теряет своей мудрости и силы, - прокашлявшись сообщил мэтр сиплым голосом.
– Во славу его величия!
Маг изобразил в воздухе демонический знак восхваления высшего демона. Мы повторили вслед за ним. В воздухе заклубилась темная энергия.
Мэтр начал называть имена указывая адептам, где занимать места. Кто-то тихо произнес:
- Неужели и правда жертвоприношение?
– Клетки с животными нет, - откликнулся Ирвин.
– Зато людей много, - пробормотал Томас.
– Есть из кого выбрать.
Девушка с короткой стрижкой, которую звали то ли Цисси, то ли Лисси, жутко побледнела, будто собиралась падать в обморок. Возникший рядом Валтон, которому еще не назвали роль, похлопал ее по плечу.
– Людей-то много, - сказал он, прекрасно понимая, что я стою рядом и все слышу, - Но из тех, кто может послужить Империи лишь своей смертью - только один.
Его слова имели смысл, но возмутило меня совсем не это.
– Да что я тебе такого сделала?
– я попыталась перегородить ему дорогу. Не лучшее время, чтобы выяснять отношения, но другого может не настать.
Парень не стал заморачиваться. Пихнул в плечо, сдвигая в сторону и прошел мимо.
– Ублюдок, - резюмировала я.
Вот это его задело. Он остановился. Плечи напряглись. Искры водной магии вспыхнули в его ладони. Валтон продолжал стоять ко мне спиной, но я чувствовала, как он борется с желанием повернуться и влепить в меня заклинанием. Я наблюдала как его дыхание замедляется, как утекает магия из его чар и тухнут голубые всполохи. Прошло не больше трех секунд, как он взял себя в руки.
– Ты того не стоишь, - бросил он через плечо.
– Инквизитор считает иначе, - не согласилась я, глядя на развернувшийся спектакль.
Я собиралась добавить что-то еще, но возникшая из ниоткуда Араника, тряхнула меня за плечо.
– А?
– не поняла я.
– Адептка Клоу!
– рявкнул мэтр так, что заложило уши.
– Сколько раз я должен вас приглашать в круг?
Пока я встревала в чужие разговоры, почти все адепты заняли свои места. Образовался круг. Я находилась за его пределами, оставаясь случайным наблюдателем. Постамент из бархатной подушки и островки из огней. Снежная перина умирающих цветов. Обаятельный парень по имени Дэн. Белокурая Ле-Рин в центре опасного великолепия. И вот меня приглашают к пиршеству магии третьей. Только вот...
– я посмотрела на мэтра, - кем?
Глава 15
Я оказалась в ловушке.
В волевой ловушке.
Возможно, до того как я шагнула в круг, шанс сбежать еще был. Теоретически. Но когда миновала барьер - все пропало.
Мысли о побеге, сопротивлении, о банальной неправильности происходящего видоизменялись. Трансформировались в нечто похожее на принятие и смирение. Ощущались органично, не вызывая внутреннего сопротивления. Новые чувства осторожно накладывались на старые, подминая их под себя. Без фанатизма и восторженного благоговения они воспринимались естественным продолжением собственных желаний.