Мир во спасение

Юрьев Сергей

– Ладно, давай присядем.

– Может, дальше сама её попрёшь? Мёртвые не потеют, им неведома усталость. – Фреди аккуратно снял неподвижное расслабленное тело Анны с плеча и положил её на холодную каменную поверхность, покрытую трещинами и усыпанную мелкими камушками. Они сразу же впились в бок, и пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не застонать, не шевельнуться.

– Эй, Фреди!

– Что, любимая?

– Трахни её, пока спит. Мне её целка ни к чему.

– Зато мне пригодится.

– Какая разница – теперь или потом?!

– Сейчас я ей слишком противен.

– Мне тоже.

– Не видишь – без чувств она. В отключке!

– И что?

– Это только тебе всё равно, с кем трахаться.

– Ей тоже

будет всё равно. Стоит разок попробовать.

– А почему ты прямо сейчас не заберёшься в её мозги?

– Здесь может и не получиться. Вот доберёмся до Сфинкса, там и начнётся самое раздолье.

– А кто тебе про Сфинкса сказал? Может, и нет никакого Сфинкса.

– Говорю – есть, значит, есть. Там, в океане трепещущей плоти, все знают, что Сфинкс существует, а за ним – Пустота, где свобода воли становится абсолютной.

– Так что ж они сами туда не рванут?

– Им и здесь хорошо. Хочешь, тебя макну? Оживут твои самые смелые фантазии.

– Седьмое Пришествие?

– Идиот! Вставай. Дальше пойдём.

– Да погоди ты. Я устал. Я должен вздремнуть. И куда нам спешить-то? Все соперники повержены. Нас не догонят!

– Ещё музыкант остался.

– Нет никакого музыканта.

– Да?

– Пока ты купалась, он припёрся сюда с армией фанаток. Думал, они его на руках донесут до финиша. Но ты по себе знаешь, как Хаос действует на полоумных дамочек. В общем, разорвали они его на сувениры.

– Он где-то здесь?

– Не знаю. Скорее всего, вернулся в Нижнюю Пандору. Там его поначалу неплохо принимали. От его концертов народ торкало не хуже, чем от наших проповедей.

– Ты долго ещё тут валяться собираешься?! – Цинь явно не терпелось двигаться дальше.

– Буду готов – скажу! – раздражённо ответил Фреди и демонстративно разлёгся на небольшом относительно ровном участке, где из камня клочками пробивался фиолетовый мох.

– Ну, тогда я ещё разок купнусь напоследок. – Из алого рта Цинь выросла сигара, она прикурила её от пальца и, покачивая бёдрами, двинулась в сторону прибрежной полосы, которая была едва видна на горизонте.

– Эй, тварь! Ты хорошо подумала?! Когда не вынырнешь, вспомни, что я тебя предупреждал.

Цинь просто махнула рукой, захохотала во весь голос, подпрыгнула и, оставляя за собой дымный след, пулей помчалась в сторону океана бурлящей алой жижи.

Как только она исчезла, Фреди вскочил и бросился к принцессе. Его усталость исчезла как не бывало.

– Вставай же! – Он чувствительно ткнул её в бок костлявым кулачком, а потом, упав на четвереньки, наклонился к её уху и прокричал что было мочи: – Вставай! Я знаю, что ты очнулась. И бегом отсюда, пока не вернулась эта стерва.

Каждое движение давалось с трудом, стоило напрячь мышцы, как по всему телу расползлась ноющая боль. Фреди попытался ухватить её за подмышку, но Анна изо всех оставшихся сил ударила его по руке, и пастор, повизгивая от боли, стремительно отскочил в сторону. Тыльная часть его ладони покраснела и задымилась. Видимо, ей очень хотелось доставить ему максимум боли, а здесь, как известно, стоит пожелать, и всё исполнится. Но теперь нужно ждать ответного удара, и Анна уже приготовилась то ли обрушить на своего обидчика метеоритный дождь, то ли просто вонзить в него молнию. Но, поднимаясь, она заметила, что на ней нет никакой одежды.

– Ничего, принцесса, – заметив её растерянность, крикнул пастор. – Здесь все так ходят.

– Отдай мой комбинезон, а то я тебя просто размажу!

– Ботинки возьми, – отозвался Фреди, размахивая обожжённой рукой. – Я сберёг. Знал, что пригодится. А одежда здесь ни к чему. Здесь в одежде даже неприлично как-то.

Её ботинки действительно аккуратно стояли рядом с тем местом, где пастор только что возлежал.

Вдруг она почувствовала на себе множество взглядов. Разрывая с треском каменистую почву, вокруг прорастали лиловые стебли, на которых распускались жёлтые цветы. Лепестки

раскрывались, словно веки множества глаз. Они смотрели на неё, они тянулись к ней. Те, что поближе, уже начали обвивать её ноги и вьюнами тянуться вверх. Она вырвалась и, стараясь не обращать внимания на боль в ступнях, побежала прочь, вверх по тропе, в сторону, противоположную от той, куда отправилась Цинь. По пути она прихватила ботинки, но обуваться не стала. Главное – как можно быстрей покинуть это место, а если повезёт, скрыться не только от китаянки, явно превратившейся в одного из местных монстров, но и от мерзкого пастора Фреди. Больше всего ей сейчас хотелось стать невидимой, и вскоре её с ног до головы окутала серая вуаль, которая почти сливалась с местностью. Теперь пусть кричит, пусть мечется, пусть пытается настигнуть! Отбежав на приличное расстояние, она позволила себе остановиться, но лишь для того, чтобы обуться.

Боль и усталость исчезли, им на смену пришла необыкновенная лёгкость, ощущение полной свободы и небывалой мощи. Казалось, стоит пожелать, и вокруг зацветут сады, возникнут дворцы и фонтаны, прекрасные статуи из белого мрамора, словно воплощение красоты и гармонии, станут на пути Хаоса, и никакое чудовище, обуреваемое похотью, жаждой власти и крови, не сможет противостоять всей этой всепобеждающей красоте, этому совершенному величию. Она уже видела очертания зданий, линии аккуратно постриженных живых изгородей, слышала журчание водяных струй фонтанов, чувствовала запах изысканной свежести, источаемый цветниками.

Может быть, уже началось? Может быть, Хаос остался позади, и то, что рождается под её мысленным взором, и есть та награда за все мытарства, что пришлось пережить за последние дни? И неважно, что никто не составил ей пару. Она справилась одна. В конце концов, кто-то рождается лишь для того, чтобы прожить обыкновенную серую жизнь, а кто-то – затем, чтобы властвовать и распоряжаться судьбами людей и миров, не следовать правилам, а устанавливать их!

Стоп! Снова что-то не так… Снова не видно ничего, кроме того, что рисует воображение. Снова иллюзия выдаёт себя за реальность, а сомнительное пытается выглядеть очевидным. Надо остановиться, оглядеться, скинуть хотя бы с головы серую вуаль, которая не только делает её невидимой для глаз этого мира, но и её саму лишает зрения.

Первыми в сознание ворвались запахи и звуки. Что-то булькало, потрескивало, скрипело и стонало. Пахло сыростью и гнилью. По обе стороны от каменной гряды тянулось чёрное болото, из которого торчали редкие фиолетовые кустики, от которых исходило тусклое свечение. Но лучше бы здесь стояла абсолютная тьма. Тогда не было бы видно торчащих из трясины частей полуразложившихся человеческих тел. Руки, ноги, спины. Клочки синеватой кожи с торчащими из них обломками костей. Некоторые просто стояли по пояс или по грудь в чёрной жиже. Казалось, что они смотрят на неё пустыми глазницами, поджидают, когда она приблизится, чтобы выскочить и вцепиться своими гнилыми зубами в свежую плоть. Не лучше ли было остаться в плену иллюзии? Может быть, удалось бы пройти это жуткое место, не испытав ни ужаса, ни щемящего сострадания. Кто это? Её предшественники? Те, кто точно так же хотел получить свой бесценный приз, свой мир, величественный и прекрасный? Едва ли… Их слишком много, и погибли они, похоже, в одночасье. Может быть, это фантомы из Нижней Пандоры? Решительный штурм Хаоса… Желание покончить с опасным соседством… Не считаясь с жертвами… Какая теперь разница. Они всё равно мертвы. Надо идти дальше, навстречу тому беспощадному ужасу, что уничтожил этих людей. Или фантомов? Или людей? Нет, на воинство это не похоже. Нет ни кольчуг, ни бронежилетов, ни алебард, ни лучемётов. А ещё нет ни сил, ни отваги сделать хоть ещё один шаг. Трясина постепенно оседала под её ступнями, приближаясь к коленям. Может быть, и этих мертвецов поразил именно страх? Может быть, они просто стояли на месте, не решаясь ни двинуться вперёд, ни отступить?