Мир за кромкой

Мулева Евгения

– Управлюсь. Спасибо, Кабан.

– Тебе спасибо! Если что гони его в шею, понял, милорд? Гони.

Я глубоко вздохнула и вошла.

– Подъём!

Проводник простонал что-то неразборчиво и отвернулся на другой бок.

– Вставай! – повторила я куда громче, у самой в ушах застучало.

Лежащий на полу болезненно поморщился. Ах, каким чудным вчера казался лиственный эль в таверне бездельника-Кабана! Какими чуткими были прикосновения бордельных нимф… А тот раунд в камнипядки? Да, он же почти выиграл у этого олуха две повозки с кольскими сливами! Ну что с того, что проигрался до последней рубахи?!

Подумаешь! К тому же, какого Зюта ему сдались эти сливы?

– Кто вы? – пробормотал он с трудом, разлепив один глаз. Глаза у него были голубые, а вот борода и волосы, кажется, чёрные. Но сам он казался таким грязным, что, если я его всё-таки добужусь и найму, придётся оплатить ему баню и прачку. – Что вам… – язык его слушался плохо, – что вам от ме-еня надо?

– Работа. – Я вынула мешочек с серебром и потрясла им. Монетки живо звякнули. Обычно этот звук будит лучше пушечного залпа и удара по рёбрам сапогом. А сапоги у меня теперь отменные. – Я предлагаю тебе работу, – повторила я отрывисто.

– Работу?

Да, соображал он не просто медленно, а очень, очень медленно.

– Если не хочешь, спи дальше. – Я развернулась и снова позвенела кошельком.

– Постойить-те! – спохватился проводник. – Я-а.. я сейчас. П-по… помогите мне встать.

Рьяла, дай мне сил! Как же от него воняет!

Проводник крепко сжал мою руку. Я жалостно ойкнула, потому что прямо по ожогам, Зют! Стиснула зубы и дёрнула его вверх. Он оказался не сильно высоким, поменьше верзилы-Кабана, но выше меня и шире в плечах. Я ожидала найти здесь захудалого пьяньчугу, а этот хоть почти и не стоял на ногах сложен хорошо. Может воином был когда-то, когда-то давно. Такого не просто вышвырнуть в дождь, если ты не Кабан. Но в баню его сдать всё равно придётся.

– Ты проводник? – спросила я, когда он перестал шататься.

– Проводник? – переспросил он. И мне захотелось его стукнуть, может протрезвеет чуть? – Я.. к…

Мда, не просто вспомнить после помойки кто ты там такой. Ну, не будем напрягать беднягу.

– Можешь провести через Кромку?

– Могу.

Ну, уже что-то.

– Прекрасно. Я плачу серебром. Пятнадцать сейчас. Двадцать потом. Плюс расходы в дороге. И баню. И прачку.

– Баню?

– Баню, баню. Мыться, – уточнила я как для совсем дебила. – От тебя смердит.

– Спасибо, – ответил он не впопад. Я прыснула. А ещё он говорит с акцентом, ну это меньшая из бед.

– Пожалуйста. Ты согласен?

– А куда надо идти?

– Через Кромку, – сказала я. Он кивнул. Ну хоть с этим разобрались. – В великий Линь.

– Куда? – ужаснулся проводник и, кажется, даже протрезвел. – На кой чёрт вам сдался благословенный край? Вы сумасшедший?

– Да.

– Вы ж там помрёте!

– Это мы ещё посмотрим. Но будь уверен, я знаю, куда и зачем иду. Так что? Могу добавить ещё пять серебряных.

– К Зюту ваше серебро! – отмахнулся он. – И лес. Это погибель. Это…

– Ты проигрался гривеньщикам, парень! Вот где погибель, а Линьский лес – это Линьский лес! – Проводник хмыкнул, он явно мне не верил, но меня уже понесло: – Я учился магии в Брумвальде. Я огненный барон-избавитель. – Вот зачем я это говорю? С другой стороны, не говорить же, что мои друзья ревилы и за нами гонится черный мечник? – Возможно, пойти со мной через Линь –

твой единственный шанс выжить. От древней магии тебя защищу я, а вот от гривеньщиков тебя и сам Рьяла не убережёт. Так что?

Проводник задумался. Лицо у него посерело, он взъерошил свои грязные волосы, облокотился о стену. Что ж, ну пусть подумает. Мы тут уже неделю торчим и никуда не торопимся. В отличии от гривеньщиков.

Гривеньщики слыли настоящим кошмаром нового постреволюционного мира. Эти ребята вообще ничем не гнушались. Молись всем богам и стражникам рода людского, молись светозарному лику Рьялы, молись самому Зюту и бесконечной пропасти его гнилых подземий, да только никакие молитвы тебя не спасут. Гривеньщики сдавали в наём лошадей и самодвижные повозки; выдавали на временное пользование оружие, ничего огнестрельного, никаких новомодных придумок, требующих тридцати трёх лицензий, кинжальчики, простенькие арбалеты, да мечи самой «кастрюльной» стали – только самооборона; они же могли подогнать тебе редкие лекарства, да магические причуды, настоящие из ещё сохранившихся. Гривеньщики – это последнее пристанище между «не могу» и «сдохну». Только безумец мог согласиться на их проценты. Но безумцев было много: война выжгла всё, до чего только смогла добраться, и у людей просто не осталось выбора. Что ж, гривеньщики процветают, а новоявленный правитель пока ничего не может с ними сделать.

– Вы сумасшедший, – заключил проводник. – Что ж, я тоже. Согласен.

– Чудесно!

– По рукам! – Мы пожали руки. И мне опять захотелось плакать. Нужно обработать чем-нибудь эти ожоги. – Как вас зовут?

– Барон Ремир. Избавитель.

– Аурр, – буркнул проводник. – Вы хотите сказать, что вы тот самый огненный барон из легенды?

Проклятье! Легенда. Откуда пьянчуга-проводник знает легенду брумвальдских латников?

– Всё что я хочу сказать, я говорю. А ты можешь звать «милорд».

– Рад слышать, милорд-барон. Когда выдвигаемся?

– После того как ты примешь ванну.

– Ладно, – он усмехнулся. – Вы мне нравитесь, барон.

***

Солнце палило просто нещадно – макушка лета, как сказала бы Ника. Мы выстроились все вчетвером у начала Горного тракта. Помятый, только после сна, блондичик, моя прекрасная Астрис, подготовившая еду нам в дорогу, и проводник. После мытья он выглядел намного лучше. Если в сарае я дала бы ему все сорок, то сейчас я бы сказала, что ему нет и тридцати, и волосы у него кудрявые и перстни он не все вчера проиграл. Кабан говорил – бродяга. Нет, на бродягу он не похож. Обнищавший дворянин? Дезертир? Зют его знает.

– Это Астрис, – сказала я, – лучшая мечница во всем обреченном двумирье, моя верная стражница и хорошая подруга. Обращайся к ней с уважением и не дёргай по пустякам.

Боже, Астрис меня придушит за эту «лучшую мечницу двумирья». Но лучше так. Никаких ревилов. Просто один полоумный барон и его свита.

– Рад познакомиться, миледи.

Астрис сухо кивнула ему. То ли сам проводник ей не понравился, то ли мои выходки.

– А этот красавчик носит наши вещи, пользы от него немного, но и места он особо не занимает, – барон Ремир гаденько ухмыльнулся. Блондинчик побагровел. У блондинчиков это всегда густо получается.