Мир за кромкой

Мулева Евгения

Люди приходят к Чёриву за элем, люди проезжают городок по дороге к Капустным селеньям, люди смотрят на синюю полоску Линьских гор и зевают. Здесь нет ни магии, ни войны, ни Терии Лорис, не сумевшей спасти Двумирье.

Я стояла перед зеркалом с портняжными ножницами и медлила. Я заплела волосы в косу, так будет проще. В моей косе шестьдесят три сантиметра за неё мне дадут двадцать серебряных монет. Мне страшно.

– Астрис!

Она вошла тихо-тихо, и выглядела она не многим лучше меня: уставшая и поблёкшая. На голове косынка, из-под косынки выбиваются бирюзовые пряди. Мы пытались

их закрасить, но краска не держалась на волосах, злосчастная бирюза проступала после первого мытья. Знаки чар – гордость мага, подтверждение силы, принадлежности к божьему роду, теперь приходится прятать. Знала бы ты, как сильно мне хочется стянуть эту косынку, сбежать из этого затхлого трактира. Какая ты у меня красивая! Самая красивая, самая смелая, моя речная драконица.

– Я купила на рынке немного сушеной вишни и отрез зелёного льна! – сказала Астрис и подошла ко мне, и поцеловала в щеку. – Можно сшить по юбке, всё лучше этого тряпья! – она дёрнула за подол моего платья.

Она здесь, и я снова могу дышать. Юбки, вишня – слава богам, ты появилась. Может мне стоит тоже загреметь к вам в «лечебницу», будем видеться чаще?

– Посмотри: как думаешь, на две хватит?

– Вполне, – кивнула я, оценив толщину свёртка в отражении. – Мы и Чёрива в твой лен приоденем.

– А как твой день?.. – Астрис не договорила, заметила ножницы и замерла. В жёлтом свете слабого ночника ржавчина на них отдает чем-то кровавым. – Что ты?.. Боги, Тера!

– Меняю стиль.

Я вдохнула поглубже, зажмурилась и отрезала. Ножницы клацнули. Астрис охнула. Но я не дорезала.

– Не смей отрезать косу! – вздохнула она запоздало.

Не жалей меня, думаю, но вслух говорю другое:

– Твой блондинчик почти поправился, сама говорила. Значит, скоро мы отсюда уйдём.

– Уйдём, – повторила Астрис отупело.

– Я не собираюсь торчать здесь больше, чем нужно. Гадкое место. – Знала бы ты, что было вчера. Хорошо, что вчера тебя здесь не было. Я попыталась улыбнуться, я же смелый царский гвардеец. Я Лорри, которая и от мужиков отобьётся и у Чёрива выходной выторгует. – Хватит вам, миледи Пилим, намывать полы! Ты не прислуга! – Я улыбнулась, она поверила, кажется, поверила. Поверила.

– Ты тоже, – добавила нетвёрдо. Если бы это было так. Мы обе знаем, кто я.

– Пора выбираться отсюда, – я чувствую, что дышу через раз, что не могу дорезать чертову косу, что страшно, что улыбка не то фальшивая, не то безумная. – Это значит, нам нужны деньги, – сказала твёрдо, сказала разумно. – Я, конечно, кое-что приберегла, но вряд ли этого хватит. На еду, на дорогу, на проводника – да, но после мы останемся ни с чем. А волосы пойдут на парики.

– Это ужасно. Давай продадим доспех?

Я знаю, куда она смотрит: под кровать. Мои латы остались на дне Святского озера, как и моя гвардейская честь, для Астрис я того же не допущу.

– Нет, мы не продадим твои латы! Это не обсуждается. – Портняжные ножницы щелкнули, и толстая коса упала мне в руку. Вот и чудесно. Вот и решилось. Завтра продам. – Поставишь чай?

***

Я брела на улицу через зал, чтоб побыстрей выйти

в город. Легкая сумка натёрла плечо, мне хотелось поскорее от неё избавиться, будто там не мои волосы, а дохлая кошка.

В зале какая-то суматоха. Чёрив, Ника, пивовар и повариха столпились у стойки и ругаются. Может не заметят? Не моя ж всё-таки смена.

– Лорри! Боже светлый, – охнула повариха. – Что ты с собой сделала, девонька?

Я потрогала волосы, их теперь приятно трогать и выдала очевидное:

– Подстриглась.

– Ух ты ж Зют! – воскликнул Чёрив. – Хорошенькая.

Я вздохнула со скорбной мордой.

– Подойти к нам, – подозвал Чёрив, Я поправила сумку и поплелась к ним. – Ну ка, Лорри, повернись!

Всё во мне окаменело и сжалось. Чёрив подошёл ближе, куда уже ближе. Он потянулся к моей голове, уронил свою тяжёлую ручищу мне на макушку и принялся гладить, загребая короткие волосы толстыми и не самыми чистыми пальцами. Я дёрнулась, но куда уж там… Это нужно просто перетерпеть. Перетерплю и закончится. Скоро закончится, это очень скоро закончится. И больше никакая сука не будет меня трогать. От него ещё и воняло.

– Тут это, – пролепетала Ника, перерывая мою экзекуцию.

– Знаешь, что это? – перебил её Чёрив. Нет, воняло не от него.

– Меч. Двуручный.

Кто во имя Рьялы мог оставить здесь меч? Да ещё и такой меч? Рукоять простая без рубинов, боевой, не парадный. Не бывает парадных цвайхедеров, кошкодёров. Ножны из грубой черной кожи. Никаких тебе вензелей, гербовых знаков, зато чары клубятся точно черный дымок.

– Не трогайте лучше, на нём чары.

– Чары? – охнула повариха. Похоже она здесь для того, чтобы охать. – Подклад что ли? Боже, боже светлый! Боже!

– Вряд ли. Забыл кто-то.

– Гривеньщики, – фыркнул Чёрив.

– Что? – Боги, он что упился вчера? – Вы их пустили сюда?

– А ты попробуй не пусти, Лорри, – цыкнул на меня Чёрив. – Дурак какой-то им проигрался. А они не дураки, чары видят вот и оставили.

– Это ж ещё хуже, – я замерла, я почему-то не могу перестать пялиться на ножны.

– Да, Лорри, нам этого добра не надо, – вздохнул из-за стойки второй пивовар. – Нужно в полицию.

– Отнесёшь? – Чёрив уставился на меня.

– У меня выходной.

– Я заплачу.

Чёрив заплатит? Ну это уж совсем. Неужели они все так боятся магии? А я боюсь полиции.

– Нет, спасибо.

– Это не просьба, Лорри. Ты несёшь эту дрянь полицейским.

– Но…

– Да ты ж одна, мать твою, знаешь, как с этим обращаться. Отдал бы этой дурёхе, – он тычет Нику в мягий бок, та ойкает, – но убьётся ещё.

– Напишите расписку. С вашей печатью.

– Так-то лучше. Так лучше. Пойдём.

***

Дешевые сандалии весело шлепали по городской пыли. Городок маленький, идти недалеко, но я уже устала от меча, стучащего по спине, от длинной юбки, которая собирает подолом весь уличный мусор, листья и подсыхающие черные ягоды шелковицы. Да и меч вроде бы не тяжелый, но почти с меня ростом. Зютов двуручник. Похожий был у черного мечника. Такими не фехтуют, такими убивают, а я уцелела.