Мира
Шрифт:
Перевела взгляд туда куда указывал Танир и сердце тут же подскочило к горлу, а в глазах потемнело. Это был Верн! Именно он, небрежно прислонившись к дереву не спускал горящего взгляда с нашей компании. Но мне казалось, что смотрит он только на Нейну. Неожиданное чувство тяжести сдавило грудь, дыхание сбилось, а по венам побежала обжигающая злость. Чёрная и пугающая. Стоило наконец то признаться себе, что я ужасно ревную Верна к Нейне и ничего не могу с этим поделать. Все отговорки теряются в буре чувств что сейчас накрывали меня подобно огромной, беспощадной волне с головой.
— Мой! — рычала внутри меня лисичка,
Кирен встал так, чтобы загородить нас от нескромных взглядов Верна. Это немного остудило, заставляя вспомнить где и с кем я нахожусь. Верн на такой выпад защитника самодовольно ухмыльнулся, приветственно качнул головой и скрылся в тени деревьев.
Он исчез, а я всё ещё ощущала жар во всём теле. Руки мелко подрагивали, а ноги стали ватными. И это перед важным для меня выступлением?! Ну уж нет, не позволю этому лису всё испортить!
— Пора. Ней, Мира, выходим, — скомандовала Рина, как только стихли бурные аплодисменты предыдущим артистам.
Мы стояли за импровизированной сценой. Невысокий, полукруглый помост, установленный чуть с краю от центра большой поляны. Именно там проходил долгожданный праздник выбора. Множество факелов с магическим огнём окружали поляну по периметру. В самом центре ярко горел большой костёр, завораживающе переливаясь разными оттенками оранжевого. Шум, смех, гам, музыка, песни и тихие разговоры, иногда прерывались громкими рыками, это соперники выясняли с кем уйдёт понравившаяся самка.
— Идём, — выдохнула, предварительно надавав себе и разошедшейся лисичке мысленных затрещин и решительно вступила на первую ступеньку лестницы, ведущей на сцену.
— Удачи, — ободряюще подмигнули нам Танир и Карен, помогая подняться на сцену и не запутаться в длинных полах плащей.
Первой поднималась Рина, чтобы включить музыкальный кристалл на нужной мелодии. Магистр Дреда стояла рядом и немного устало улыбалась. Ну да, уже второй час она стояла за кулисами, контролируя музыкальный артефакт и внимательно следя за происходящим. Наше выступление было предпоследним.
Праздник набирал обороты. Окрылённые успехом воспитанницы, после выступления, разбредались кто куда, не слушая предупреждений магистра.
— Плащи снять не хотите? — недоверчиво прищурилась Дреда, когда настройка артефакта закончилась.
— Не сейчас, будем шокировать постепенно, — бесшабашно подмигнула Рина наставнице.
Ей не терпелось начать, это чувствовалась в каждом движении в каждом взгляде. Она очень любила танцевать, танец для неё был нечто большее, чем простые движения тела. Надеюсь у нас получится показать это и другим.
— О, надеюсь, вы знаете что делаете, удачи. — На мгновение нахмурилась Дреда.
Её слова перемешались со вступительными аккордами зазвучавшей мелодии. Нашей мелодии. Под нежный, переливчатый звук дудука, на сцене вспыхнула огненная стена. Танир прекрасно отработал этот спецэффект. Высокое пламя послушно замерло по прямой линии, подрагивая и завораживающе переливаясь.
Мы торопливо выбежали на сцену и выстроились друг за другом, лицом к зрителям. Я стояла первая, дальше Рина и завершала Нейна. Огонь надёжно скрыл нашу постановку в начальную позицию. Последний дрожащий звук замер на высокой ноте, мы тоже. Первый
Глава 32
Я стояла, опустив голову. Смотреть на зрителей было страшно. Боялась что если столкнусь взглядом с Верном выдержка разлетится как стекло и я застыну деревянной чуркой или того хуже. Нет-нет, срочно выкинуть все мысли из головы и сосредоточиться на музыке, как учила Рина!
Отыграть свою роль до конца, не споткнувшись и не сбившись с такта. В данную минуту я была ничем, пустотой, мизерной песчинкой в бесконечности мироздания, которая потом прорастёт сильным ростком новой жизни.
Я стояла без движения, сейчас всё действо происходило за моей спиной. В такт музыки Рина и Нейна поочередно высвободили руки из-под плащей. Специальные прорези по бокам позволили проделать это быстро, не открывая основной костюм. Благодаря продуманному освещению, спасибо Кирену, в полумраке ночи, на общем тёмном фоне наших плащей, руки стали единственным ярким, ожившим пятном. Каждая была одета в красивую длинную перчатку разных цветов. Всего четыре, по количеству и цвету основных стихий; воздух-желтый, вода-синий, огонь-оранжевый и земля-зелёный. Они плотно облегали руки, словно вторая кожа, ничуть не сковывая движений.
Под плавный мотив их руки исполнили свой танец, извиваясь и покачиваясь с разных сторон от моей замершей фигуры. Они, то взмывали вверх, соединяясь в двойной треугольник, то рассыпались веером, то опять причудливо переплетались друг с другом. Стихии искали того, кто достойно примет их дар. Ту самую песчинку, зерно жизни, готовое зародится в теле смертного. В конце вновь расправляли их разноцветными лучами и развернув раскрытые кисти к моим плечам приобняли.
Это символизировало, что стихии заметили нечто их заинтересовавшее. Музыка опять сменилась, став более громкой и импульсивной. Теперь мой выход. Я качнулась, подняла голову и вытянула оголённые руки вперед, осторожно зажимая в них, светящийся чистым белым светом, круглый камень. Простой кристалл светлячок, используемый в быту как лампочка, но сейчас он играл важную роль. Зарождение новой жизни, чистой и непорочной, яркой в своей открытости, доверчиво тянущейся ко всему новому и неизведанному.
Руки за моей спиной вновь ожили и с жадностью потянулись к огоньку. Девушки сделали резкий шаг в стороны, разделяя единую фигуру на три. Кружа и изгибаясь рядом со мной, Рина и Нейна тянулись к светляку в моей руке, но словно натыкались на невидимую стену. И чем ближе они подбирались ко мне, тем ярче светил камень, тем сильнее я раскачивалась, оживая. Музыка стала тревожной, потеряв размеренность и мягкость. Наши движения тоже стали более агрессивными. На пике громкости, я вскинула руки вверх и подпрыгнула, одновременно Рига и Нейна повернулись к зрителям спиной и по максимуму раскрыли полы плащей, надёжно скрыв меня и светлячок. Всего на миг, который мог означать, что стихии отступили под натиском так рвущаяся к новой жизни темноты.