Миракль рядового дня

Логинов Святослав Владимирович

И в это время в доме, дико и празднично стоявшем посреди разоренной поляны, распахнулась дверь, и на ступени вышла Гелия. Должно быть, она не понимала, что творится здесь, и стояла,

вцепившись в перила и медленно переводя отрешенно-отсутствующий взгляд.
– Ангела, уйди!
– закричал Кристиан.
– Не смотри, пожалуйста, тебе не надо это видеть!

Гелия с трудом оторвалась от перил. Сверхъестественно обострившимся чувством она охватывала все, происходящее вокруг, и жуть эта не вмещалась в сознание. Не совмещались плывущее отовсюду ощущение безумного страха, воздуха, рвущего легкие, стука сердца в самом горле и, разлитой кругом тишины, подчеркнутой трелью одинокой малиновки. Кристиан прокричал ей что-то сквозь стекло, разделяющее их, и Гелия, не слыша ни звука, поняла:

– Смотри!
– кричал он.
– Вы, называющие себя сильными и добрыми, сумели скрыть своих детей от смерти, а наши - вот они! Смотри, если можешь!

У самого подножия холма крестоносцы

настигли бегущих. Гелия видела, как заросшая диким волосом тварь, разинув немо хохочущий рот, ударила клинком в спину мальчугану лет пяти, путающемуся в не по росту больших штанах, другой одним ударом свалил навьюченную узлами худую женщину. Один за другим падали дети, лишь девочка постарше, ухватив в охапку младенца, еще расплескивала босыми ногами воду, хотя у нее не было ни единого шанса под безжалостным прищуром арбалетчиков.

Гелия сделала шаг, другой. Мир рушился, рвался с невыносимым запредельным грохотом. Все, что было в жизни прежде - исчезло, оставалось лишь болото, пятна брошенных в грязь тел, тяжелые испарения разогретой на солнце жижи, хохот пьяных солдат и надрывное: "ы-ы-ы!..", спасающейся девочки.

– Не смейте-е!
– закричала Гелия и, путаясь в высокой траве, побежала навстречу опущенным лезвиям алебард, еще не понявшим, что вместо пустого призрака, они наконец-то встретят живую и такую хрупкую преграду.