Мираж черной пустыни
Шрифт:
— Что случилось, святой отец? — спросила она, подходя ближе.
Его лицо под широкими полями шляпы выглядело сильно разгневанным, черная сутана была покрыта пылью и под мышками виднелись пятна от пота: он тоже очень торопился добраться сюда.
— Здесь снова проводили тайную инициацию, доктор, — сказал он. Грейс увидела, что он вынимает из своей сумки предметы, которые использовались для отправления ритуала по усопшим.
— Боже мой! — прошептала она и последовала за ним.
Несколько взрослых преградили
— Кто там с ней? — спросила Грейс отца Гвидо.
— Вачера Матенге, знахарка.
— Откуда вы узнали об этом?
— От Марио. Эта деревня почти полностью католическая. Девушку зовут Тереза, она посещает нашу школу. Квенда! — обратился пастор к мужчинам с вымазанными грязью лицами. — Дайте мне войти! Тереза принадлежит Богу!
Грейс изучала застывшее выражение лиц мужчин и женщин, законопослушных кикую, которые обычно признавали авторитет священника. Но эта ситуация была необычной.
Миссионеры многие годы пытались запретить практику обрезания девушек, которая представляла собой хирургическое удаление клитора. Официально в Кении это было запрещено законом и каралось штрафом или тюремным заключением любого, кто был замечен в совершении этого ритуала. Внешне казалось, что эти ритуалы больше не проводятся, но на самом деле их просто стали совершать тайно. Грейс знала, что эти дикие обряды происходят в тайных местах, куда местная полиция не имеет доступа или не может узнать об их совершении.
— Пожалуйста, пустите меня к ней, дайте мне осмотреть ее, — уговаривала Грейс на языке кикую. — Может быть, я смогу помочь.
— Таху! — выкрикнула старая женщина, которая, должно быть, была бабушкой Терезы.
Грейс почувствовала, как отец Гвидо нервно вздрогнул, стоя с ней рядом. Практически все население деревни собралось вокруг них в плотный тесный круг; в воздухе царили напряжение и злоба.
— Когда проходило обрезание? — спокойным голосом спросила она священника.
— Не знаю, доктор Тривертон. Я знаю только, что двенадцать девушек были подвергнуты этому и что Тереза умирает от инфекции, занесенной в рану.
Грейс обратилась к старейшинам:
— Вы должны пропустить нас!
Бесполезно. Несмотря на образованность и обращение в христианство, эти люди все еще были крепко связаны своими старинными традициями и ритуалами. Каждое воскресенье они ходили в церковь в миссию отца Гвидо, а затем отправлялись в лес для совершения древних варварских ритуалов.
— Мне позвать местного офицера полиции? — спросила Грейс. — Всех вас могут посадить в тюрьму! Он заберет ваших коз, сожжет дотла ваши дома! Вы этого добиваетесь?
Старики остались неподвижны. Они загораживали собой вход в дом, держа наготове оружие.
— То, что вы сделали, неправильно! — закричал отец Гвидо. — Вы совершили тяжкий грех
Наконец один из старших заговорил.
— А разве Библия не учит нас, что Господь Иисус прошел обрезание?
— Да, это так. Но нигде не говорится, что он благословил свою мать Марию, чтобы она сделала обрезание!
Несколько пар глаз прищурились. Одна из старых тетушек кивком указала куда-то через плечо.
— Разве мы не учили вас, что старые привычки плохие? Разве вы не почувствовали на себе любовь Иисуса Христа и не доверились его воле, не обязались соблюдать его законы? — Отец Гвидо указал пальцем на небо. Его голос разносился над головами собравшихся. — Вас не допустят в рай за то, что вы сделали! Вы будете гореть в адском огне злобного Сатаны за свои страшные грехи.
Грейс заметила, что застывшие лица начали оживать. Затем Марио выступил вперед и стал умолять своих родственников, быстро говоря на своем языке, пропустить святого отца и мемсааб в хижину Терезы.
Наступила тишина, в которой семь старших кикую встретились глазами с двумя белыми людьми; затем старая бабушка отошла в сторону.
Отец Гвидо и Грейс вошли в хижину и увидели Терезу, лежащую на постели, застеленной свежими зелеными листьями; в темноте слышалось жужжание множества мух и чувствовался запах церемониальных трав. На коленях возле девушки стояла Вачера.
Пока отец Гвидо опускался на колени по другую сторону, открывал свою маленькую сумку, вынимал шелковое покрывало и святую воду — принадлежности для проводов в последний путь, Грейс наклонилась, чтобы осмотреть девушку.
Рана была обработана тем, что, как ей было известно, считалось соответствующим ритуалу, точная формула хранилась и веками передавалась из поколения в поколение. Особые листья определенного растения окунались в масло, которое служило антисептиком, а затем помещались между ног. Их часто меняли на свежие, и не было никаких сомнений, что специально для этого была призвана <медсестра», которая зароет использованные листья в тайном укромном месте — табу, куда никакой посторонний человек не сможет забрести случайно. Терезу, должно быть, кормили особой священной едой, связанной с проведением этого ритуала, насколько знала Грейс, и она должна была употреблять пищу, поданную на листьях банана.
Весь процесс посвящения девушки в женщину был священным и тайным обрядом, лишь немногим белым удалось присутствовать при нем. Это было так же свято и полно глубокого смысла для каждого в племени кикую, как и поклонение у алтаря для любого католика. Но этот жестокий и бесчеловечный ритуал был связан с жестокой болью и страданиями, потерей крови и деформациями, которые позднее вызывали проблемы у женщин в их взрослой жизни, тяжелейшие роды. Грейс присоединилась к миссионерам в их борьбе за запрещение этого ритуала.