Мираж
Шрифт:
Дымников растворился среди офицеров, стараясь, как обычно, избежать назначения в расстрельную команду.
— Коммунисты и комиссары, выйти вперёд! — скомандовал Кутепов.
Возникло некоторое движение, но всё покрыл неожиданный шум в толпе пленных. Они будто проснулись — подняли головы, кричали, указывали на соседей.
— Вон он стоит, сука! Переоделся. Берите его, ваше благородие... А ты, жид, чего прячешься? Землячкин друг... Землячка [46] !.. Давай её сюды на расправу!..
46
Землячка (Самойлова,
— Эй, солдат, кто это, Землячка? — спросил Туркул.
В ответ многоголосый взрыв ненависти:
— Начполитотдела — жидовка! Замучила! Каждый день расстрелы!.. Всех своих жидов в начальники вывела!.. Вон они стоят, тихинькие... Вчерась кричали на нас... Дайте мы их сами кончим...
— Отставить шум! — скомандовал Туркул. — По-моему, всё ясно, Александр Павлович. Коммунисты, комиссары, евреи выйти из строя.
— Шеренга готова? — спросил Кутепов.
— Так точно. 20 человек.
— Действуйте.
Обречённых погнали к старым окопам, ямам, разрушенным блиндажам. В расстрельной группе Дымников заметил Воронцова. Тот был необычно напряжён и, казалось, ничего не видел вокруг. Когда кричащих, умоляющих, стонущих приговорённых кое-как расставили над ямами, а шеренга офицеров приготовилась стрелять, Воронцов вдруг опустил винтовку, вышел из шеренги и куда-то зашагал, ни на кого не глядя. Кутепов заметил это.
— Капитан Воронцов, ко мне! — крикнул Кутепов.
Тот остановился, постоял, будто раздумывая, стоит ли идти к генералу, потом подошёл и доложил, как положено.
— Почему покинули строй, капитан? Плохо себя почувствовали? Это нередко случается.
— Я покинул строй, потому что сражаюсь не против евреев, а против большевиков.
— Но они же все... — начал, было, Туркул, но Кутепов его остановил.
— Подождите, генерал. Здесь что-то напутали. Пересмотрите приговорённых. А вы знайте, капитан, что мы не антисемиты.
Генерал и капитан постояли некоторое время, глядя друг на друга.
— Так вот вы какой, Воронцов! Идите отдыхайте.
Дымников догнал Воронцова.
— Максим Павлович, вы последовательный христианин. Я поздравляю вас с решительным поступком.
— Они хотят в нашу борьбу за Веру внести тот же дьявольский хаос, что и повсюду. Кстати, давно хочу вас спросить, Кутепов дворянин?
— Разумеется. Потомственный. Это я — так, случайный: дед личное получил, а он потомственный. Но почему вы спросили?
— Так. Показались некоторые странности. Вот я потомственный. Воронцовы идут издалека, много ветвей. А на него смотрю... Впрочем, это нервы.
— Как-то я был у него, когда он менял мундир, так он посмотрел вдруг на себя в зеркало и сказал: «Знаете, на кого я похож? На обыкновенного банщика из Сандунов».
Каховка, жара, купание. Ларионов легко уговорил Дымникова пойти на Днепр. Чуден, как говорится, при любой погоде. И широк — редкая птица долетит до середины. На другой стороне село Бориславль. Там красные. Тоже купаются. И без бинокля видны голые тела.
Загорали на песочке, обсуждали дела. Надеялись на отдых в резерве — оказывается, напрасно. Какой-то красный генерал
47
Жлоба Дмитрий Петрович (1887—1938) — начдив на Кубани, под Царицыном, командовал группой войск в Астрахани, конным корпусом на Юге, кавалерийской дивизией в Закавказье.
48
Тухачевский Михаил Николаевич (1893—1937) — в Гражданскую войну командовал рядом армий на Юге, Урале, в Поволжье и Сибири. Был командующим войсками Кавказского фронта при разгроме войск Деникина и Западного фронта в советско- польской войне.
Изобретательные неунывающие марковцы-артиллеристы соорудили плавучую купальню. Первый опробовал капитан Ларионов — блестящий прыжок вниз головой. Следующим полез наверх полковник Шперлинг, и в этот момент из-за Днепра открыли огонь из пушки. Первый же снаряд развалил сооружение, щепки и доски полетели в разные стороны. Купающиеся схватили одежду и бегом кинулись в посёлок. Снаряды продолжали рваться на берегу, но никто не пострадал. Полковник не мог смириться с тем, что ему пришлось голым бежать среди народа, и, когда оделся, скомандовал: «К бою!». Его орудия ударили шрапнелью по купающимся красным. И те, тоже голые, бежали по селу. В конце дня Леонтий купил на рынке отборных темно-красных черешен и ссыпал их в фуражку, подобно пушкинскому герою. Не спеша шёл по селу, поплёвывая косточками. Выбирал тихие тенистые переулки с белыми хатами, прячущимися в зелени деревьев.
— Дяденька офицер, — вдруг услышал он девичий голос.
В садике за частоколом стояла девушка или, скорее, девочка лет тринадцати-четырнадцати. На лице румянец детской стыдливости разбавлялся бледностью женской природной решительности.
— А я видела, как вы голый бежали с речки.
Смешок её был не столько дразнящий, сколько призывный, обещающий.
— Стреляли, вот я и бежал. Аты, бесстыдница, подсматривала. Вот я тебя тоже подстерегу, когда купаться будешь.
— А вы приходьте сюда вечером, когда стемнеет, и пойдём с вами купаться... Вас как зовут?
— Леонтий.
— А меня Лена. Похоже — правда? Приходьте, Леонтий. Вы мне так понравились...
Вот иногда и представляется, что жизнь это радость.
1920. ИЮЛЬ
Кутепов надеялся, что корпусу дадут отдохнуть после удачного наступления, но сводный конный корпус Жлобы прорвал фронт, достиг Азовского моря и угрожал Мелитополю, где находился полевой штаб Врангеля. Досадно, что не удалось привести в порядок войска, но бой против Жлобы остался в памяти генерала как одна из самых блестящих его операций.