Мираж
Шрифт:
Кутепов заметил, что гостям демонстрируется не та карта, что он рассматривал в кабинете Врангеля. Здесь синих стрел было гораздо больше. За Днепром даже появилась какая-то 3-я русская армия, будто бы формирующаяся в Польше, и Главнокомандующий говорил о ней как о реально существующей.
Граф де Мартель попросил госпожу Крайскую перевести его небольшую речь о большой помощи, оказываемой Францией антибольшевистскому Крыму: 20 самолётов, бензин, боеприпасы, обмундирование. Затем он поднял тост в честь славных воинов и их блестящего вождя, за окончательное освобождение «великой и дружественной нам России».
Марыся
— Всё в порядке, Стас?
— В порядке, Марина Конрадовна. Только какой-то человек пакет передал для вас и предупреждал, чтобы всё в тайне. Чтобы полиция не взяла. Я уж думал, может, самому в полицию сдать?
Марыся разорвала пакет.
— Поезжай. На ходу буду смотреть.
«Сообщение штаба Крымской Повстанческой Советской армии.
В ночь на 1 сентября доблестный 3-й Симферопольский полк П. В. Макарова совершил геройский налёт на Бешуйские угольные копи Бахчисарайского района. Вооружённая белогвардейская охрана в 60 человек, имевшая пять пулемётов, была частично уничтожена, частично разогнана. Шахта взорвана динамитом».
«Постановление Пленума ЦК РКП(б):
Признать, что Кубано-Врангелевский фронт должен идти впереди Западного фронта, и поэтому Оргбюро и Наркомвоен должны принять самые энергичные меры к направлению на этот фронт военных сил и коммунистов».
И маленькая записочка от руки:
«За хлебом приедет известный вам Федя. Весёлый».
После банкета Кутепов и Кривский долго обсуждали соотношение сил на фронте перед планируемой операцией.
Красные: 50 тыс. штыков, 8,9 тыс. сабель, 2137 пулемётов, 451 орудие, 12 бронепоездов, 14 бронеавтомобилей, 3 танка, 42 самолёта.
Белые: 27,4 тыс. штыков, 17,1 тыс. сабель, 998 пулемётов, 193 орудия, 19 броневиков, 26 бронеавтомобилей, 19 танков, 34 самолёта.
— Если прибавить сюда Первую конную армию, то...
Кутепов не продолжал.
— Что же делать, Александр Павлович? Может, надо убедить Врангеля отвести армию с боями в Крым и приготовиться к длительной обороне?
— Вы, Миша, генштабист, и Пётр Николаевич талантливый, понимающий военачальник. Он знает, что армию надо отводить. И он её отведёт в Крым после того, как в этой авантюрной операции мы погубим большое количество лучших наших войск. Их кровью он оплачивает французские самолёты, английские танки и пушки и, главное, — свой авторитет.
Она добилась, чтобы её включили в состав иностранных гостей и корреспондентов, приглашённых Врангелем на фронт для осмотра укреплений на Сиваше. Поезд остановился на станции Таганаш, и, выходя вместе со всеми из вагона, Марыся в первый же момент увидела Леонтия — он ещё состоял в кутеповском конвое и находился среди почётного караула. Леонтий был удивлён и обрадован. Солнце, музыка, иностранные мундиры и вдруг ещё Марыся! Вот это праздник.
— Я не хочу, чтобы Кутепов видел нас вместе, — сказала она. — Я почему-то
Дымников объяснил капитану Ларионову, что к нему приехала женщина, и им надо уединиться. Виктор всё понял с полуслова: «Если спросит, скажу — с орудиями порядок наводишь, к бою готовишь».
Уединение могло быть лишь условным: посидели в офицерском общежитии, погуляли по степи за станцией, но главное, говорили, смотрели друг на друга, пытались как-то раскрыться по-новому, понять друг друга. А совсем недалеко от них двигалась толпа, шумели голоса, и ухали барабаны оркестров.
— Ты знаешь, Леончик, и у меня неприятности: объявились те люди из Харькова. Тот, кого звали Весёлый.
— Клинцов.
— Да. Потом этот Федя, ещё Заботин. Я выдаю им хлеб — всё по закону, но если их возьмёт контрразведка!.. А самая главная неприятность — появился конкурент и мешает купить мне самый дешёвый хлеб. В Джанкое. Требует половину себе и угрожает. Конечно, я тоже могу его припугнуть, но из-за этого рисковать, раскрываться? И он сегодня тоже здесь. Я тебе его покажу.
Осмотр укреплений продолжался недолго. Вскоре все вновь вернулись в вагоны. Марыся показала конкурента: решительно расталкивающий мешающих, крепкий, неулыбчивый, он тащил за собой за руку очень красивого мальчика в оранжевом костюме и белой шляпке.
— Такой настойчивый. Требует, чтоб пополам. А почему? А какой мальчик чудесный. Всегда за меня: «Папа, не обижай красивую тётю».
Надо было обязательно отучить её от излишней любви к детям и надо было запомнить хотя бы лицо конкурента. Почему он не спросил его фамилию?
Поезд с гостями направился в Мелитополь. Здесь был устроен пышный парад — вот мальчик-то порадовался, — затем торжественный обед. За столом они сидели с Марысей порознь — чтобы вместе их не увидел Кутепов. Все эти дни перед началом рокового наступления генерал находился в тяжёлом нервном состоянии. Издалека увидел Дымникова и, подозвав, сказал о том, что капитан опять стал похож на Дантеса, поинтересовался, почему не в строю, и, добавив, что в конвое достаточно одного Ларионова, приказал завтра же получить в штабе направление в Корниловский корпус.
На торжественном обеде Врангель говорил с воодушевлением:
— Прежде всего я горячо приветствую представителя старой испытанной союзницы — Франции. Франция первая признала наше правительство. Это было первое драгоценное свидетельство твёрдой веры в нас, наше правое дело и нашу способность во имя свободы и справедливости успешно бороться с мировым врагом — большевизмом. За Францией — Америка в исторической ноте с исчерпывающей глубиной раскрыла свою точку зрения на русский вопрос, указав на мировое значение единства и неприкосновенности России и на невозможность признания когда-либо большевистского режима. С неизменной признательностью я вспоминаю огромную помощь, оказанную нам Англией, и непоколебимо верю, что недалёк час, когда все дружественные державы найдут своевременным открыто сказать, что Русская армия ведёт борьбу не только за освобождение и благо России, но и за всемирную культуру. При нашем поражении никакая сила не в состоянии будет надолго сдержать волну красного Интернационала, который зловещим пожаром большевизма зажжёт Европу и, быть может, докатится до Нового Света.