Мираж

Вернер Эльза

24

Работавший в саду Бастиан сердито и с удивлением взглянул на подъехавший к воротам экипаж. Зоннек приходил обычно пешком, и это не был экипаж Бертрама; остановившаяся карета, запряженная великолепными лошадьми, была совершенно незнакома Бастиану. С козел соскочил какой-то странный человек в пестрой одежде и с коричневым лицом; он подошел к дверцам, откуда выглядывала дама, и затем позвонил у ворот.

Очевидно, приезжие желали войти, что в глазах Бастиана было нахальством. Из уважения к больному хозяину он заставил молчать бросившегося

с громким лаем Вотана, но ему и в голову не пришло открыть ворота; он только протянул руку сквозь решетку, взял визитную карточку, предназначавшуюся для Эльзы фон Бернрид, как объяснил на ломаном немецком языке коричневый малый, и пошел с ней к дому, оставив из предосторожности Вотана сторожить ворота.

Эльза выходила из спальни деда, когда старик подал ей визитную карточку, на которой она с удивлением прочла: «Зинаида Марвуд». Бастиан, к своему величайшему изумлению и недовольству, получил приказание открыть ворота и впустить даму. Через несколько минут леди Марвуд уже шла через сад и была встречена молодой девушкой на ступенях террасы.

— Моя Эльза, моя милая девочка! — заговорила Зинаида. — Ты не пришла ко мне, как обещала, и потому я приехала к тебе. Я не могла дождаться, когда увижу тебя, наконец.

Эльза поклонилась, явно смущенная таким обращением. Зоннек рассказывал ей о леди Марвуд, но красивая дама, с пылкой нежностью заключившая ее в объятия, все-таки была для нее совершенно чужой.

— У меня была причина, миледи, — ответила она, — дедушка заболел…

— Знаю, дитя мое, знаю! Зоннек написал мне, — перебила ее Зинаида. — Потому-то я и приехала. Однако до тебя нелегко добраться! Этот хмурый привратник совсем не желал пускать меня, а чудная собака так грозно поднялась на дыбы, точно собиралась до последнего издыхания защищать свою госпожу. Тебя берегут и сторожат, как заколдованную принцессу, а твое убежище — прямо сказочный замок в дремучем лесу. — И она с улыбкой посмотрела на запущенный сад и разросшиеся мрачные ели.

Эльза все еще смущенно стояла перед гостьей. Правда, теперь она знала, что жила когда-то в доме Осмара и что Зинаида страстно привязалась к ней (Зоннек подробно рассказал ей об этом, подготовляя к встрече с леди Марвуд), но сама она ничего этого не помнила; поэтому она ничего не ответила и только пригласила гостью войти.

С минуту Зинаида с изумлением осматривалась в мрачной гостиной с ее прозаической обстановкой.

— Вот где ты выросла! — сказала она с состраданием. — Бедная девочка! Здесь даже дышится, как в тюрьме! Теперь я понимаю, почему моя милая маленькая капризница стала совсем другой, такой серьезной, молчаливой, такой робкой и чужой. Но со мной ты не должна быть такой! Ты совершенно не помнишь меня?

Эльза молча, с нескрываемым восхищением смотрела в прекрасное лицо, с нежностью обращенное к ней, но и теперь память ничего не подсказывала ей. Она, очевидно, не знала, как держать себя, и ответила извиняющимся тоном:

— Я была тогда ребенком, миледи, и это было так давно…

— Миледи? — с недовольством перебила ее Зинаида. — Прежде ты звала меня тетей Зинаидой. Тетю мы, конечно, отбросим, то «ты» должно остаться. Скажи же мне «ты», Эльза! Я хочу слышать от тебя это слово.

Это было нежной просьбой и в то же время нетерпеливым приказанием, но молодая девушка оставалась застенчивой и сдержанной. Пылкая настойчивость Зинаиды, требовавшей от нее близости, как будто только усилила ее замкнутость. Она ответила уклончиво:

— Будьте снисходительны ко мне, миледи,

я росла одиноко и не умею отвечать на ласку. Дайте мне время!

— Так научись, моя пугливая лань! — сказала Зинаида с улыбкой. — Я вижу, что тебе, действительно, надо дать время, но уж я завоюю опять твою любовь. Конечно, первое место мне придется уступить другому; ведь ты — невеста Зоннека. Как такой серьезный человек сумел заслужить твою любовь, несмотря на свои годы? Он, кажется, безгранично любит тебя.

Лицо Эльзы оживилось, и в ее голосе в первый раз появился оттенок теплоты.

— Лотарь бесконечно добр ко мне! Эти дни, когда дедушка был болен, он с удивительной любовью и самоотверженностью помогал мне ухаживать за ним. Я никогда не буду в состоянии отблагодарить его.

— Зоннек — редкий человек, — согласилась леди Марвуд. — Но что ты можешь понимать в этом, восемнадцатилетняя отшельница? Ты только и знаешь, что больного старика-дедушку да своего жениха. Но, конечно, если ты начнешь общаться с людьми, находясь рядом с Зоннеком, то они не обидят тебя.

— Мы не будем жить в свете, — спокойно возразила девушка. — Лотарь должен беречь свое здоровье и говорит, что хочет только тихого семейного счастья.

— Тихого семейного счастья! — повторила Зинаида не то с болью, не то насмешливо. — Что же, вам оно, может быть, и достанется. У Зоннека жизнь уже позади, а ты возле него даже не узнаешь ее. О, он прав, желая уберечь тебя от жизни, совершенно прав! Не рвись в этот свет, дитя! Он кажется издали ослепительным, опьяняющим, на самом же деле пошл, пусть… пошл до отвращения!

Эльза слушала с удивлением; она не понимала, как могла дойти до такого разочарования эта ослепительная красавица. Чувство деликатности не позволило Зоннеку подробно рассказать молоденькой невесте о тяжелом разладе между Марвудом и его женой. Поэтому Эльза осмелилась лишь заметить вполголоса:

— И все-таки вы живете в большом свете?

— Я? — Зинаида засмеялась жестким, саркастическим смехом. — Да, но что же мне иначе делать? Похоронить себя в одиночестве? Этого я не выдержу; ужасно оставаться одной со своими мыслями и мечтами. Я предпочитаю бешеную погоню за удовольствиями: от одного к другому. По крайней мере, в этом есть движение, разнообразие; меньше замечаешь, как тянутся дни и недели. Что ты так вопросительно смотришь на меня своими большими детскими глазами? Этого ты не можешь понимать. Будь благодарна твоему будущему мужу, если он спасет тебя от этого у своего мирного очага. Ты никогда не утратишь детского взгляда на жизнь, никогда не будешь знать дикую, полную отчаяния жажду любви и счастья и борьбы за них. Я искала их все эти годы и не нашла. Я знаю, что этот напиток — отрава, что он убивает, но человек, томящийся жаждой в пустыне, будет пить и из отравленного источника.

В этих словах слышалось такое беспредельное отчаяние, что они могли испугать любого слушателя; но здесь они произвели обратное действие. Страстная женщина, как всегда, поддалась своему настроению и совершенно забыла, с кем говорит, но Эльза, оказавшаяся недоступной для заискивающей нежности, теперь вдруг почувствовала к ней симпатию и тихо и мягко сказала:

— Зинаида!

— Ах, наконец-то! — вскрикнула та почти с восторгом. — Так тебе надо показать страдание и отчаяние, чтобы найти дорогу к твоему сердцу? Полюби меня, моя прелестная Эльза! Ты не знаешь, как мне нужна любовь, как я обделена ею, какая я нищая! — и леди Марвуд, притянув к себе девушку, начала ее страстно целовать.