Миражи любви

Хейер Джорджетт

– Не позволяй им тронуть меня!

– Тронуть тебя?! – вопросил сэр Хью, и в его глазах загорелся воинственный огонь. – Пусть только попробуют!

– Это ошибка, мэм! Никто не хотел вас трогать, – пытался оправдаться мистер Пибоди. – Мы вовсе не хотели причинить вам вред. Там было плохое освещение, и мы вас не узнали.

– Это все по долгу службы, – добавил мистер Стаббс, все еще держа носовой платок у носа.

– Попридержите язык! – оборвал его мистер Хью. – Салли, что произошло?

– Я сама не знаю, – ответила его сестра. – Я вышла

подышать свежим воздухом и не успела пройти и дюжины шагов, как услышала, что кто-то топочет сзади, повернулась и увидела этих двух мужчин, бегущих ко мне и размахивающих палками. Я попыталась убежать, но они схватили меня и обходились со мной так грубо, что я чуть не упала в обморок на месте. И тут, по воле Провидения, на дороге показался всадник, и это был не кто иной, как сэр Тристрам! Я позвала на помощь, потому что думала, что эти двое убьют меня или изобьют до бесчувствия, – и он соскочил с коня и спас меня! Сэр Тристрам сбил жирного мужчину на землю, а когда второй замахнулся на него дубинкой, он повалил его поперек дороги!

– Это сделал Тристрам?! – воскликнула Эстаси. – О, кузен, вы в самом деле начинаете мне нравиться!

Сэр Хью моментально сменил гнев на профессиональный интерес и спросил:

– Вы сделали ему захват руки и туловища?

– Через бедро, – уточнил Шилд. – Вы должны знать этот прием.

Сэр Хью поднял лорнет и исследовал разбитый нос мистера Стаббса.

– Этот получил свое, – с удовлетворением заключил он.

– Нет, – возразил сэр Тристрам, – честь этого удара принадлежит не мне, а мисс Тэйн.

– Это я ударила его! – призналась мисс Тэйн.

– Хорошая девушка! – одобрил ее действия брат. – Отличный, решительный удар! Но почему они преследовали тебя? Вот что меня интересует!

– Они сказали, что я – Людовик Левенхэм, и что они меня арестуют.

Сэр Хью машинально повторил:

– Сказали, что ты – Людовик Левенхэм? – Он снова взглянул на полицейских и добавил: – Да они сошли с ума!

– Скорее пьяны, – зло заметил хозяин гостиницы. – Они провели большую часть дня у меня в баре и пили дрянной джин, пока не разучились прямо ходить.

Из-за платка мистера Стаббса послышался протестующий звук.

– Так вот оно что! – произнес сэр Хью. – Они насквозь пропитались джином!

– Это неправда, ваша честь, – заговорил мистер Пибоди в крайнем возбуждении. – Если мы и выпили по капельке, то только чтобы защититься от холода!

– По капельке! – воскликнул хозяин гостиницы. – Вылакали почти весь джин, что был в доме.

Мистер Стаббс рискнул показаться из-за своего носового платка:

– Готов присягнуть, что это не так! Мы подозревали, что леди – это тот самый Людовик Левенхэм, – вот как все получилось!

Сэр Тристрам критически осмотрел его:

– Тогда все правильно, они здорово навеселе.

– Конечно, так оно и было! – подтвердила мисс Тэйн.

– Подумать, что моя сестра – мужчина? Я ничего подобного никогда не слышал! Они так напились, что не могли смотреть прямо.

– Нет, ваша

честь, нет! – порывался объяснить мистер Пибоди. – Это все из-за той служанки, которую мы здесь видели. Она сразу исчезла куда-то, и мы приняли вашу сестру за служанку.

– Вы только делаете хуже для себя, – сказал сэр Тристрам. – Сначала вы сказали, что подумали, будто мисс Тэйн – это Людовик Левенхэм, а теперь вы говорите, что приняли ее за служанку моей кузины. Боже, зачем же вам было гнаться за служанкой?

– Мне совершенно ясно, чего они хотели! – сурово заключил Тэйн.

– Я знала, что она подлая, вульгарная девка! – закричала Эстаси, немедленно используя эту возможность.

Ошарашенные сыщики только и смогли, что в тревоге посмотреть на темпераментную мисс.

– Отлично! Райт наконец узнает, как его драгоценные сыщики ведут себя, когда находятся вдали от него, – с угрозой пообещал просветить полицейское начальство сэр Хью.

– Ваша честь! Сэр, это все было не так! Мы думали, что служанка – это Людовик Левенхэм, одетый как девчонка, и когда мисс так осторожно вышла из двери, словно боялась, что ее увидят, мы заподозрили ее. Зачем леди выходить, когда уже совсем темно?

Сэр Хью повернулся, чтобы посмотреть на сестру, и в нем проснулся судья.

– Должен сказать, и мне это кажется чертовски странным. Салли, что ты там делала?

Мисс Тэйн, частично огорченная происшедшим, частично желая отомстить сэру Тристраму за то, что он предложил брызнуть ей в лицо холодной водой, отвернулась и попросила брата больше не задавать таких вопросов.

– Все это очень хорошо, – настаивал Тэйн, – но ты на самом деле вышла через заднюю дверь?

– Да, – ответила мисс Тэйн, закрывая лицо руками.

– Почему же? – спросил немного озадаченный сэр Тристрам.

– О! – Мисс Тэйн, казалось, была исполнена искреннего девичьего смущения. – Я должна сказать тебе? Я вышла, чтобы встретить сэра Тристрама!

– Да? – удивился Тэйн.

Мисс Тэйн поняла, что недооценила своего оппонента. Ни один мускул не дрогнул на лице Шилда. Он лишь сказал:

– Эту новость, мистер Тэйн, ей следовало бы сообщить вам в более подходящее время. Не вгоняйте вашу сестру в краску, прошу вас!

Мисс Тэйн, овладев собой, перебила его:

– Мы не можем обсуждать здесь такие вещи! Вели этим двоим уйти! Я понимаю, что они теперь не причинят мне вреда, но меня от одного их вида бросает в дрожь!

Это требование вполне совпадало с желаниями полицейских. Оба с надеждой посмотрели на сэра Хью, давая ему понять, что если он отошлет их обратно в Лондон, то они будут только очень рады. Полученное ими задание в результате оказалось пустым делом, и главной заботой их теперь стал не арест нарушителя закона, а боязнь, что сэр Хью пожалуется на них своему другу Сэмпсону Райту. Сыщики, конечно, не были пьяны и действовали честно, но против показаний сэра Хью и его сестры, а также сэра Тристрама и хозяина гостиницы им нечего было бы сказать там, на Боу-стрит.