Миражи таёжного озера
Шрифт:
— Галина? Так говори уже? Целый час голову морочишь, ну же?
— А как без мороки-то? — она улыбнулась гнилыми зубами, захихикала. Ева бросила на нее предупреждающий взгляд.
— Ну ладно-ладно, слушай. В твои семнадцать, когда сила пробуждаться начала, ты вспомни, что тебе сказали? Ну вот, время пришло.
— А..э-э, — открыла рот Ева, но бестолочь нерадивая уже испарилась. Ну что за подстава?! Кто так делает?! — Эй! А ну вернись, слышишь? Договори нормально?!
Но след простыл, как и пушистый свитер.
— Воровка! — крикнула Ева, и вдруг вспомнила тот вечер — твой суженый явится,
Глава 31
Значит ли это воспоминание, что Мите угрожает опасность?
Определённо — да.
Все-таки ему здесь не место. Но он же такой упрямый. Не послушает, не уедет. Докопается до правды, найдет друга, избавит местных от миражей…
Да ей и самой уже не терпелось во всем разобраться.
Ева подошла к окну, отдернула штору, посмотрела на стекло, а точнее на свое отраженье в окне. Глаза испуганные, круглые, блестят от волнения. А за окном все также накрапывает дождь — мелкая приставучая морось, делающая одежду мокрой и липнущей к телу, а Митя всё также сидит на лавочке в сквере.
Ева выдохнула. В голове навязчивым писком голос мавки — пригласи его на чай, он же замерз!
Ну что он, маленький мальчик? Взрослый парень, должен понимать…
Мотнула головой, собрала волосы в хвост и задернула плотно шторы. Села на разложенный ко сну диван, окинула взглядом комнату — скромная и не уютная, по-спартански расставленная мебель — безликая и серая: диван, комод, письменный стол и стул, небольшая плазма на стене и высокий цветок на полу. Она не любила оставаться в этой квартире. Она напоминала ей бесконечные придорожные мотели, по которым ее когда-то таскала мать…
И в ту же секунду в глазах потемнело, в нос ударил запах гари и пота.
Ева и не заметила, как осела на пол и попыталась расстегнуть верхнюю пуговицу кофты, руки дрожали, дыхание сбилось. Она почти задыхалась, а пуговица все не подчинялась.
— Ева, детка, иди к нам!
Отчетливо услышав мужской голос, Ева испугано обернулась. Перед глазами все поплыло, и вот она уже видит себя в восьмилетнем возрасте, сидящую на потрепанном кресле и испуганно смотрящую на гостей. В ее больших глазах отражается не детский страх и ненависть.
— Ну что ты детка, не бойся! — вновь звучит хрипловатый мужской голос. — Мы тебя не обидим! Разве мы тебе обижали когда-нибудь? Делали тебе больно?
Из глаз брызнули слезы, из души вырвался крик. Ева упала на спину, опрокинув красную табуретку, глаза застилала пелена.
— Да! — она кричала, но не слышала своего голоса. Перед глазами замелькали образы из прошлой жизни: расплывчатые силуэты — её собственное испуганное лицо и пьяное матери, образы, сменяющихся любовников той, многие из которых не ленились лапать ее или бить. Как щенка. Ненужную собачонку. А мать лишь смеялась, слезы дочери её никогда не трогали. Но бывали и недели затишья, когда мать отрывалась по кабакам, а ее закрывала в номере. Без еды и воды.
Но она не боялась. Темная тень уже тогда сопровождала каждый её шаг.
И только в интернате она смогла понять кто это, когда в отражении озерной воды, наконец, рассмотрела, кто стоит за её спиной. То была девица — худая и угловатая, с копной серебристых
Вот и сегодня, спустя столько лет, эта девица все еще была рядом. Только теперь она, видимо, станет щеголять в Евиной кофте. Сюр, да и только…
***
Рано утром следующего дня, Ева рванула в общину. Она уже приняла решение, но все же решила немного подстраховаться. Послушать лесных, собрать вещи. Ведь неизвестно как отреагируют знакомые на её выходки.
Лес одобрял. Нового ничего не сказали, но и не отговаривали.
Соседка Галина Петровна странно смотрела ей в след, но молчала. Казалось, всё вокруг притаилось, даже ветра не было.
Собрав рюкзак со своими пожитками, взяв дневник и лесную книгу, она вышла со двора, уже отчего-то зная, что не скоро сюда вернется. Осталось решить вопрос с Котиным, от которого можно ожидать чего угодно. Теперь, с этого дня он ей точно не компаньон.
Уже на подходе к машине, после трех часов пешего шага по тайге, она вдруг нащупала в кармане записку. Сложенный вдвое листочек в клетку, а на нем, как когда-то в лагере, красивым подчерком выведено: За библиотекой в восемь? Я буду очень ждать. И адрес.
Ева усмехнулась, счастливо улыбнувшись, и ускорила шаг.
Ева сбросила скорость до шестидесяти, опустила окно. Впереди уже маячили огни небольшого города — несколько высоток и множество одноэтажных домов, потонувших в вечернем тумане. На часах еще восьмой час вечера, а город уже погрузился во тьму. Ева остановила машину на светофоре, оперлась локтями о руль, посмотрела по сторонам. Казалось, ничего не изменилось — те же приземистые дома вдоль дороги, мерцающие огнями, те же огромные трубы, извергающие черный как смоль дым, те же желтые и красные листья на деревьях…
Светофор загорелся зеленым, сзади кто-то торопливо просигналил, и Ева надавила на газ, проехала еще немного и остановилась аккурат напротив блеклой единственной вывески в округи. Здесь в этом сером пятиэтажном здании располагалась единственная приличная на весь город гостиница. Ева заглушила мотор, собрала разбросанные по заднему сиденью вещи и вышла на улицу. Несмотря на придорожную пыль, она ощутила уловимый запах жженых листьев и вечерней прохлады. Несколько раз вдохнула полной грудью, осмотрелась по сторонам и вошла в здание.
Небольшой номер в темно-голубом цвете устроил Еву.
Она одобряюще окинула взглядом комнату, поставила на пол сумку с вещами, захлопнула за собой дверь. Темно-синие шторы на окне — задернуты, большая кровать в углу застелена голубым покрывалом из шерсти, еле слышно под потолком работает вентилятор.
Ева, не разуваясь, прошла мимо приоткрытой двери в ванную комнату, бросила на прикроватную тумбочку ключи от номера и машины и, не раздеваясь, упала на кровать. Голова гудела, все тело ломило от усталости, но спать не хотелось, хотелось перекусить чего-нибудь и выпить горячего чаю. А еще сходить на свидание, о котором думала постоянно. Но еще не время — с грустью решила она и прошла в ванную, включила воду и бросила клубничную бомбочку — она их просто обожала.