Миражи таёжного озера
Шрифт:
Ева вставила карточку и на маленьком мониторе пошло распознавание. Спустя небольшое количество времени механический голос произнес:
— Доступ разрешен.
Дверь пропищала и приоткрылась. За ней была еще одна, и Ева толкнула ее рукой. С принципами работы подобных дверей Ева была знакома, такие двери стояли повсюду в ее управлении — на нижних и верхних этажах так точно. Это в их крыле одни волонтеры, выпускники ее интерната, а на других много ученых и еще всякого люду. Кто именно точно не знала, об этом умалчивалось. Но работа велась, община курировала, механизм работал. Как огромный улей,
Ева зашла вовнутрь, и свет автоматически зажегся, освещая комнату с десятками стеллажей.
— Ева Радионова у вас есть тридцать минут. По истечении времени система попросит вас покинуть помещение и двери автоматически заблокируются. — Произнес все тот же механический голос.
— Что?! — удивленно воскликнула Ева. Она и не догадывалась об ограничениях времени.
Вместо ответа девушка услышала писк системы. Время пошло. Она панически окинула комнату взглядом: десятки стеллажей, сотни ящиков и сейфов. В каком из них нужная информация?
— Вы что издеваетесь? — проворчала Ева. — Час уйдет только на то, чтобы отыскать нужный сейф!
— Воспользуйтесь компьютером, — невозмутимо произнес механический голос. — Система поиска ведется через машину. Система подскажет вам, где находится нужный стеллаж.
Ева огляделась. Значит ли это, что контроль все же ведется? Система внимательно наблюдает за ней и слышит ее? Надо быть осторожней.
Ева села за компьютер и ввела в программе поиска номер дела, который ей поручили пару дней назад. Несколько минут загрузки и на мониторе высветился ряд и номер ячейки. На свой страх и риск Ева все-таки ввела номер дела о миражах. Загрузка пошла.
— Есть! — выдохнула Ева и посмотрела на часы. Архив по миражам располагался в том же ряду, только ячейка находилась в другом месте. Почти десять минут потрачены впустую. Она быстро отыскала нужный ряд и, несмотря на опасность, сначала открыла ячейку дела о миражах: несколько папок, перетянутых оранжевой лентой и сшив ее собственных недавних отчетов.
Ева достала папки и положила их на пол, вновь заглянула в глубокую ячейку — на дне лежали небольшие коробки. Ева взяла одну из них и, быстро разорвав защитную ленту, распечатала. На дне лежала шкатулка. Ева осторожно, почти не дыша, открыла крышку. Там находилась каменная фигура незнакомого ей зверя, но почему-то без головы.
Повертев фигуру в руках, Ева отложила её и взяла следующую коробку. Бумаги. Бумаги, бумаги. Все проштампованы датой и аккуратно завернуты в целлофан.
Вот, Ева взяла в руки пожелтевший бумажный конверт. Бумага была желтой от старости и того и гляди, казалось, вот-вот растворится как дым, рассыплется в руках прахом. Она осторожно развернула письмо и принялась читать:
«…как жить дальше без него? Если бы они знали, как больно мне без него, больно дышать, больно жить. Я обязательно найду тебя, и справедливость восторжествует,…где ты, малыш? Я догадываюсь, где мой сыночек. Тот колодец. Мне снился
— Что? — Ева перевернула листок. — Что ты сделаешь?!
Запись оборвалась, с обратной стороны листок был чист.
Что же это, получается?
Ева постучала пальцами по холодному металлу.
Получается, она действительно искала своего погибшего ребенка. И он в колодце.
В это время система оповестила девушку, что время вышло и через тридцать секунд выход заблокируется. Ева чертыхнулась и с досадой, торопясь, убрала коробки и папки обратно в ячейку. Когда механический голос начал обратный отсчет, Ева выскочила из помещения и оказалась опять в холодном, плохо освещаемом коридоре.
Так, значит, они были правы, — судорожно размышляла Ева, облокотившись о закрывшуюся дверь. — Этот обрывок письма такой же, как и у профессора.
Ева вспомнила то письмо. Бумага, подчерк, все сходится. И пропавшая шкатулка тоже здесь в архиве…
… — Ну, как успехи? — хитро улыбаясь, поинтересовался напарник.
— Нормально.
— Чем полезным поделишься?
— Ничего интересного. Я думаю, что ты в курсе.
— Да, ты права. Я в курсе всего, — Никита прищурился и посмотрел на нее.
Некоторое время Никита и Ева молчали. Они сидели на стульях друг против друга. Котин о чем-то думал: смотря в одну точку, и прикусывая нижнюю губу.
— Тебе не жарко? — осведомилась Ева, в голове у нее созрел новый план.
Никита отрицательно покачал головой.
— Ты в костюме. Мне в одной рубашке жарко, а ты еще в теплом пиджаке!
— Так давай разденемся! — усмехнулся Котин.
— Даже не мечтай, — усмехнулась она.
— Сходим вечером куда-нибудь? — закинул Котин новую удочку. Ева непроизвольно вспомнила его вечные аляповатые цветы и нежные розы Мити и отрицательно мотнула головой.
— Нет, не думаю. Много дел, сам же видишь. Мне еще в поселок нужно съездить по новому делу.
— А-а, слышал что-то. Призрак девчонки?
— Или мальчишки, — Ева кивнула. — Местные взволнованы. Вот показания одного из ребят: Савелий Рябинцев, десять лет. Его мать напряглась, когда каждое утро по дороге в школу на кружок он останавливался у давно уже заброшенного дома и кому-то приветственно махал. На ее вопрос он заявил, что в окне дома ему машет рукой девчонка и что он хочет с ней подружиться. Когда он спросил у матери, почему она всегда сидит дома и не выходит гулять, мать оторопела и сказала, что ему просто показалось. Потому что в том доме нет никакой девчонки, та семья давно уже умерла и дом стоит много лет заброшенный.
Никита хмыкнул.
— Ну, ему десять, сама говоришь. В таком возрасте дети склонны фантазировать. Мало ли что ему померещилось. А быть может, у него просто нет друзей, и он придумал себе воображаемого друга. Или подружку.
— Может и так. Но ее видит не только он, но и другие дети.
Никита поджал губы.
— Фигня, разрулишь. У меня дело посерьезней.
— Да? Что случилось?
— В Григорьевке кто-то рвет скот. Местные говорят что волки. Хотя охотники не взяли след. А особо впечатлительные тут же придумали оборотня вурдалака. Поеду успокаивать народ. Мне уже староста села позвонил.