Миргород (сборник)
Шрифт:
… веселья и закружившейся толпы запел кто-нибудь песню об угнетенном народе.
Берем "об угнетенном народе", считая слово "похоронную" цензурным искажением.
Каждый вынул из кармана свою деревянную ложку, иные, за неимением, деревянную спичку.
Берем "свою", считая "своего" ошибкой переписчика.
Он оперся спиною в стену и, выпучив глаза, глядел неподвижно на толкавших его козаков.
Берем "на толкавших его козаков", считая появившееся в П "на пришедших козаков" результатом пропуска слов "толкавших его" в копии (переписчик, вероятно, не разобрал).
III
Сюжетная основа "Вия" — история панночки-ведьмы и гибель Хомы Брута после трех ночей, проведенных у ее гроба — имеет фольклорный характер. Повесть, в общем выдержанная в романтической литературной манере, в развитии сюжета опирается на фольклорную, сказочную традицию. Исходя из сказочной сюжетной основы, Гоголь развивает ее, окружает новыми эпизодами, вносит бытовое и эмоциональное содержание, вводит
Сам Гоголь со всей определенностью указал на фольклорную основу "Вия". "Вся эта повесть, — говорит Гоголь в примечании к "Вию" — есть народное предание. Я не хотел ни в чем изменить его и рассказываю почти в такой же простоте, как слышал". Однако это авторское показание нуждается в проверке.
Вопросом о фольклорных источниках "Вия" исследователи занимались не раз. Н. Ф. Сумцов в статье "Параллели к повести Гоголя "Вий"" ("Киевская Старина", 1892, III, стр. 472) отметил "сильное влияние народных сказок о езде парубка на ведьме, смерти ведьмы и чтение парубком над ней в церкви псалтыри" и пришел к выводу, что повесть "можно считать переделкой сказки". Подобный взгляд высказывали также В. Милорадович и К. Невiрова (В. Милорадович. "К вопросу об источниках "Вия"", "Киевская Старина", 1896, IX, стр. 45; К.Невiрова. "Мотиви укра"iнськo"i демонольогi"i в "Вечерах" та "Миргородi" Гоголя", "Записки укра"iнсьского наукового товариства в Ки"iвi", 1909, V, стр. 42). Н. Сумцов указал, что "сказка о смерти ведьмы, которая легла в основу "Вия", принадлежит к числу весьма популярных: она встречается у разных европейских народов". И если Сумцов привел только 15 названий сборников сказок, в которых находятся сказки о ведьме, то авторы монументальных примечаний к сказкам бр. Гримм — И. Вольте и Г. Поливка, упоминающие о "Вии" Гоголя в связи с сказкою бр. Гримм "Die Prinzessin im Sarge und die Schildwache" (№ 239), — присоединяясь к мнению, что "Гоголь своего "Вия" написал на почве народных сказок", дают длинный ряд библиографических справок о сборниках сказок немецких, норвежских, исландских, французских, итальянских, румынских, словенских, литовских, латышских, финских, мадьярских, цыганских, армянских, кафрских с аналогичным сюжетом (J. Bolte und G. Poiivka, "Anmerkungen zu den Kinder- und Hausm"archen der Br"uder Grimm", 1918, III, S. 531–537).
Основной ошибкой исследователей, ставивших вопрос о фольклорных источниках "Вия", было то, что они сказки о ведьме, имеющие сюжетное сходство с "Вием", рассматривали суммарно. Между тем в интересующих нас сказках следует различать три редакции.
К циклу сказок первой редакции должны быть отнесены сказки с такой сюжетной схемой: парень любит девушку, но затем бросает ее; девушка, ведьмина дочь, мстит бросившему ее парню; ночью она в виде кошки приходит к парню, но парень, предупрежденный матерью, раньше девушки успевает набросить на нее уздечку и вскочить ей на спину. Превратившаяся в коня ведьма носит на себе парня до тех пор, пока в полном изнеможении не падает на землю; вновь обратившись в девушку, она умирает. По требованию родителей умершей, парень, виновник смерти, должен три ночи провести около гроба, читая псалтырь. Парню приходится пережить различные ужасы, нарастающие из ночи в ночь; благодаря советам матери (деда и т/ п.) ему удается избежать гибели. Так как ни умершая ведьма, ни прочие мертвецы не могут переступить черту и увидеть парня, то на третью ночь они обращаются за помощью к "старшей ведьме", которая и указывает на парня, но в это время поют петухи. Сказка оканчивается обычно тем, что парень остается живым, а тело ведьмы вывозят за село и сжигают. Впрочем, в некоторых вариантах парень не выдерживает испытанных ужасов и умирает.
Сказки второй редакция отличаются от сказок первой редакции главный образом в своей вступительной части и в характеристике действующих лиц. Если в сказках первой редакции парень и девушка односельчане, то в сказках второй редакции герой случайно попадает в данную местность, а героиней является "царевна", "королевна" и т. п. Мотив "отвергнутой любви", любовный конфликт, как исходный пункт завязки, в сказках второй редакции отсутствуют. Герой не является виновником смерти девушки; девушка определяется как "заклятая" или "одержимая". Сюжетная схема сказок второй редакции может быть представлена в таких чертах: случайно попавший в чужую страну (город, село) герой должен провести три ночи около гроба умершей царевны, которая растерзывает каждого остающегося в церкви на ночь. Герой пытается убежать, но "добрый советник" (старик или старуха) останавливает его и уговаривает провести ночь у гроба. Действие развертывается дальше, как и в сказках первой редакции: герой переживает ряд ужасов, ужасы нарастают; на третью ночь, когда мертвая царевна встает из гроба, герой ложится в гроб и не встает до тех пор, пока не начинают петь петухи. "Заклятие" спадает с девушки, она освобождается от власти нечистой силы, и сказка заканчивается
Сказки третьей редакции — сказки о герое, не знающем страха (О. Раздольский, № 43; Афанасьев, № 204; бр. Гримм, № 4). Эти сказки в основном представляют своеобразное видоизменение сказок второй редакции. Герой, не знающий страха и ищущий случая испытать страх, вызывается провести ночь около гроба умершей ведьмы или, по другим вариантам, в заколдованном дворце. Как и сказки второй редакции эти сказки имеют благополучную развязку: царевна освобождается от заклятия и герой женится на ней.
Наиболее ранняя запись украинской сказки первой редакции относится к 40–50 гг., это — "Сказка, що парубок любив дiвку i потому перестав i вона го хотiла зчарувати" в собрании А. И. Дыминского. Парень любит девушку, но затем бросает ее. Отвергнутая девушка в виде кошки приходит к парню; парень набрасывает на нее уздечку и ездит на ней "по полях и житах" до тех пор, пока та не умирает. Парню "присудили" три ночи ходить в церковь и читать "книжку". Мать, выступающая в роли "доброго советника", советует парню не оглядываться и не отвечать. В полночь мертвая девушка встает из гроба; парень, несмотря на все упрашивания ведьмы, не оборачивается, и при пении петухов девушка вновь ложится в гроб. На вторую ночь повторяется то же. На третью ночь ведьма призывает на помощь других мертвецов, затем предлагает принести новорожденного младенца и, наконец, палочку, осмоленную с обеих сторон смолой, но поют петухи "i ото всьо зосталося на церквi". На утро парня выпустили, а мертвую ведьму вывезли за пределы села и сожгли ("Казки та оповiдання з Подiлля в записах 1850—60 рокiв", 1928, стр. 55–56, № 111).
Из русских сказок с аналогичной сюжетной схемой можно отметить сказку № 208с в собрании "Народных русских сказок" Афанасьева.
Завязка большинства сказок первой редакции: парень накануне свадьбы бросает девушку (Б. Гринченко. "Этнографические материалы", т. I, стр. 66), парень не желает "ночевать" с девушкой (В. Милорадович. "Киевская Старина", 1896, кн. IX, стр. 48). То же в приведенной сказке из собрания А. И. Дыминского и в сказке "Вiдьма та вiдьмак" Драгоманова ("Малор. народные предания", стр. 71). У Гоголя этот сказочный мотив отвергнутой любви сохраняется только в рудиментарной форме. "…Старуха шла прямо к нему с распростертыми объятиями. "Эге, гe!" подумал философ: "только нет, голубушка, устарела!"…" [Мотив: "старуха, требующая любви от молодого героя и затем обращающаяся в девушку", был разработан М. П. Загорским. В 1825 г. в "Новостях литературы" была напечатана его "народная русская сказка": "Оборотень или старуха-красавица" (вышла в том же году отдельным изданием). Герой Загорского — Ратмир, богатырь князя Владимира. См. В. Сиповський. "Укра"iна в росiйському письменствi, Ки"iв, 1929, стр. 76–77.]
За эпизодом "отказа" следует у Гоголя эпизод езды ведьмы на парне. "Старуха подошла к нему, вскочила с быстротою кошки к нему на спину и он, подпрыгивая, как верховой конь, понес ее на плечах своих". Последовательность эпизодов в "Вии" (отвергнутая Хомою ведьма, ведьма, кошкою прыгающая на спину, езда ведьмы на Хоме) соответствует последовательности эпизодов в сказках. Многие народные рассказы, как заметил В. Милорадович, начинаются так же, например: "батько йшли на досвiтки, коли бiла кiшка скочила "iм на в'язи". Или "вiдьма перевернулась кiшкою i стала паробковi стрибать на плечi". Кошкой приходит ведьмина дочь в сказке у Дыминского; кошкой прыгает она под ноги парню в сумской сказке о Пантелеймоне у Б. Гринченка: "Як вийде вiн з хати, то вона як насяде, то вiн везе аж до свого порога"; "то був такий хороший парубок, а то став такий як сухарь". Ср. у Гоголя вставной рассказ о псаре Миките, на котором ездила панночка и который "воротился едва живой и с тех пор иссохнул весь, как щепка".
Но если в "Майской ночи", как отметил В. Шенрок, Гоголь сохраняет всю конкретность фольклорного мотива превращения ведьмы в кошку, то в "Вии" он заменяет его сравнением: ведьма прыгает на спину Хоме, как кошка; Хома не превращается в коня, но, как конь, везет ведьму и т. п.
Осиновым поленом убивает ведьму, на которой он едет, солдат в сказке Афанасьева, "дубчиком" — в сказке из Лубенского уезда у Мялорадовича.
В сказках первой редакции убитая кошка-ведьма, ведьма-конь принимают вновь вид девушки. "Дивиться, коли там уже лежить дiвка — вiн скорiй до дому". Гоголь сохраняет схему этого сказочного эпизода, но подвергает его значительной литературной обработке. Сказка изображает только действие, Гоголь привносит эмоционально-психологическое содержание (например: "Жалость и какое-то странное волнение и робость, неведомые ему самому, овладели им"…).
Панночка, умирая, называет Хому; она высказывает отцу предсмертное желание, чтобы философ читал над ней псалтырь. Требование отца панночки читать три ночи псалтырь у гроба девушки, обещание наградить, слова сотника о желании отомстить виновнику гибели дочери, — все эти мотивы и эпизоды в "Вии" соответствуют ходу развития действия в сказках первой редакции. В указанной сказке из сборника Афанасьева отец убитой приходит звать солдата читать псалтырь, обещая ему награду; в сказке из Сумского уезда мать, желая отомстить парню, требует, чтобы тот переночевал около гроба. В сказке из Лубенского уезда рассказывается: "I приснилося "i"i батьковi Хай же той парубок, що пхнув нiж, прийде до церкви i одпiшить йому половину свого багатства".