Мирная профессия

Комарова Ирина Михайловна

– Понятно. А если про похороны будут спрашивать?

– А что похороны? Мы сами еще ничего не знаем. Оксана приедет, тогда уж… в любом случае, благодари за сочувствие и говори, что мы всех предупредим.

– Наверное, в газеты надо будет дать сообщение, некролог такой небольшой, – тихо подсказала Татьяна.

– Правильно. Ты выясни, на каких условиях они такие вещи печатают, а текст я сам напишу, чуть попозже.

– Хорошо.

Анатолий внимательно посмотрел на нее, потом слегка улыбнулся:

– Ты

у нас окажешься на самой передовой линии. По крайней мере, звонками, тебя точно замучают. Держись вежливо, но твердо: произошла трагедия, директор погиб в результате бытового преступления, фирма продолжает работать, никаких осложнений нет и не предвидится. Если кто-нибудь уж очень сильно доставать начнет, переведешь стрелки на меня. Вообще, никому, кто захочет именно со мной поговорить, не отказывай. Наше главное дело сейчас – клиентов успокоить.

– Я все сделаю, – заверила его Татьяна.

– Не сомневаюсь, – кивнул Анатолий. – Теперь остальные: вам всем будет попроще. Сидите на месте, не высовывайтесь, по мере возможности ни с кем не общайтесь. Гена, к тебе, отдельная просьба, постарайся держать язык за зубами. Чувство юмора у тебя очень уж специфическое. Я боюсь – сболтнешь что-нибудь, в порядке шутки, а сплетни по городу такие разлетятся, что фирму придется закрывать.

– Чуть что, и сразу Гена, – недовольно проворчал Дятлов. – Можно подумать я когда…

– Гена, дружочек, заткнись, а? – перебил его Михал Михалыч. – Тебя, кажется, попросили, по человечески? Вот и молчи.

– Спасибо, Михал Михалыч, – Анатолий повернулся к старику и слегка склонил голову. – Вот, собственно и все, что я хотел сказать. Вопросы есть какие-нибудь? Нет? Ну, если появятся, не стесняйтесь, сразу ко мне. А теперь, все по местам. И так целое утро пробездельничали.

Первой, тихой мышкой, выскользнула с кухни Татьяна. Виталя встал, потоптался на месте:

– Так что, я поехал в «Экспресс»?

– Да, ты ведь доложился уже, – Анатолий взглянул на часы, поморщился. – Уверен, что и в «Садко» сегодня успеешь? Смотри, если нет, то завтра с утра туда двигай. Их, действительно, без присмотра оставлять нельзя.

– Ага, – Виталя торопливо вышел.

Следом за ним, удалился Гена. Лиля посмотрела на стол, заставленный чашками, которые никто и не подумал за собой убрать – в офисе строго и непреложно действовал «морской закон»: посуду моет последний – и торопливо вскочила:

– Действительно, работы полно, а я тут все утро… – продолжая говорить, она исчезла за дверью.

Михал Михалыч загасил недокуренную сигарету и сполз с подоконника:

– Скажи, Толя, Бориса ведь не случайно убили? Он был во все это замешан?

Анатолий посмотрел ему в глаза:

– Михал Михалыч, извините, но я, действительно, не хочу об этом говорить.

– Понятно. До чего же подлые номера жизнь иногда выбрасывает… –

мрачный Михал Михалыч направился к выходу. На пороге кухни оглянулся: – Я у себя спрячусь. Не хочу ни с кем разговаривать.

Лена и Анатолий остались одни. Она порылась в сумочке, высыпала перед ним на стол пару таблеток, налила полстакана воды:

– Выпей. А то ты просто серый уже. Сейчас в обморок грохнешься.

– Не грохнусь, – он по одной проглотил таблетки, запивая их чаем. – Просто устал.

– Может домой вернешься? Костя тебя отвезет.

– Костя с ментами уехал. Там у них какие-то общие мысли появились и они отправились их обсуждать.

– Можно Гену попросить, – подумав, предложила Лена.

– Нет. Побуду здесь, а то мало ли… Сейчас пойду в кабинет, устроюсь в кресле, отдохну немного.

– Ты сам до кабинета доберешься, или тебе помочь?

– Доберусь, – Анатолий улыбнулся. – Но ты все равно не уходи.

– Ты же сам велел всем своими делами заняться. У меня тоже работа есть.

– Срочная?

– Пока нет. Через три недели будет срочная.

– Тогда, побудь пока со мной. Честно, Ленка, ты на меня как-то так благотворно действуешь… Когда ты рядом, мне легче.

– Значит, я буду рядом, – она наклонилась и быстро поцеловала его в щеку. – Подожди минуту, я со стола уберу, а потом помогу тебе до кресла добрести.

Лена быстро сполоснула чашки и убрала их в шкафчик. Присела на корточки рядом с Анатолием, снизу заглянула ему в лицо:

– Слушай, может все-таки домой? Не нравишься ты мне.

– А вчера говорила, что нравлюсь, – слабо усмехнулся он. – Вот оно, женское непостоянство.

– Я же не об этом, – она потерлась щекой о его ладонь. – Тебе очень больно?

– Как тебе сказать? Если не двигаться совсем, то терпимо. А если… – Анатолий попробовал шевельнуть плечом и зажмурился. Через несколько секунд он выдохнул: – Нет, точно надо отдохнуть хоть немного. Где там мое кресло?

До своего кабинета он мужественно доплелся самостоятельно, только слегка опираясь на плечо Лены. Осторожно опустился в мягкое кресло, устроил удобно правую руку, откинул голову на высокую мягкую спинку и прикрыл глаза:

– Вот оно счастье. Лена, ты не уходи.

– Я здесь, – она присела слева, на широкий подлокотник, погладила его по голове. – Тебе лучше?

– Намного. И таблетки, наверное, начинают действовать.

Минут пять они сидели молча. Анатолий дышал ровно и, казалось, задремал. Лена осторожно сползла с кресла, сделала шаг к дверям, но остановилась в нерешительности. С одной стороны, глупо было сидеть здесь и караулить его, лучше заняться работой (которую никто, кстати, за нее не сделает. И тот же Саранцев будет ругаться, если она сорвет сроки). С другой – Толя просил ее остаться и она обещала…