Мирная профессия
Шрифт:
– Ты? – Лена снова вывернулась из под его руки и села. – Не верю. У тебя совершенно не тот психологический тип.
– Да я бы, неделю назад, и сам не поверил, скажи мне кто такую глупость. Наверное, дело не во мне, а в тебе. Не знаю почему, но я тебя ужасно ревную.
– Меня? – искренне удивленная, она захлопала глазами. – Да кто на меня внимание обращает? К кому меня можно ревновать? К Косте что ли?
– К Косте, – согласился Анатолий. – К Гене. К Пете. К фонарному столбу. К тому типу, про которого ты мне рассказывала.
– Господи, к какому еще типу?
– К тому, – упрямо повторил Анатолий, – который у тебя был.
– А-а. Но я тебе
– Но ты… ты его до сих пор любишь?
– Да я теперь не уверена, что и тогда его любила. Не помню, честно говоря. Шесть лет прошло.
– Ты была совсем девочкой.
– Ага. А он моим мальчиком, еще со школы. Мы были прекрасной парой, так все считали. Кроме его родителей, разумеется. Сначала они смотрели на наш роман сквозь пальцы: пусть ребенок развлечется, пока это учебе не мешает. Понимаешь, он был такой перспективный, такой умный!
– Но ты, вроде тоже в дурах никогда не ходила.
– Но и не блистала никогда. Потом, согласись, что наш политехнический институт, не самый престижный вуз в России. А он закончил школу с золотой медалью, поехал в Москву, в Баумановское на ура прошел. Первый год все было хорошо – мы переписывались, перезванивались, он приезжал на каникулы, разок и я в Москву вырвалась. Одним словом, Ромео и Джульетта в двадцать первом веке. А потом его родители поняли: вместо того, чтобы обустраиваться в Москве и подыскивать себе подходящую партию, их обожаемый сыночек собирается вернуться в родной город и жениться на бывшей однокласснице. Естественно, это им очень не понравилось. Крушение надежд и все такое. Со мной провели три полноценных, внушительных беседы. Не знаю, какое давление оказали на него, но надо думать, еще более серьезное. Он стал поддаваться: действительно, на хорошем счету, поговаривали уже о стажировке в Англии, а тут какая-то детская любовь… Разумеется, я это почувствовала. Запаниковала, поехала в Москву, по телефону на такие темы говорить трудно – хотела с ним встретиться.
– Встретились?
– Да. Встретились, поговорили, все выяснили, – она немного помолчала, потом сказала отвернувшись в сторону: – Знаешь, это было так гадко. Я чувствовала себя кем-то вроде побирушки. И поклялась, что никогда, никогда в жизни не позволю себя так унизить, – Лена резко дернула головой и посмотрела ему прямо в глаза. – Никому.
– Даже не думай об этом, – Анатолий сжал здоровой рукой ее ладонь. – Запомни, Ленка, со мной ты в безопасности, раз и навсегда. Поняла?
Разумеется, утром они проспали. Разбудил их Костя, который умудрился наскрести достаточно деликатности, чтобы позвонить по телефону и сообщить, что подъедет минут через пятнадцать. Правда эффект от такой неслыханной вежливости был слегка подпорчен заключительным намеком, что он не против присоединиться к завтраку.
Зевающая Лена, наскоро заглянув в ванную, отправилась на кухню, жарить яичницу с колбасой на троих, а Анатолий снова повторил номер «умывающийся кот» и устроился перед зеркалом с электрической бритвой. Бриться левой рукой оказалось настолько неудобно, что все то время, пока скреб щеки и подбородок, он непрерывно, хотя и шепотом, ругался.
Костя не просто присоединился к завтраку, а принял в этом мероприятии участие с похвальным и достойным подражания энтузиазмом. По крайне мере, Лена, не удержавшись, поставила его в пример Анатолию, уныло ковыряющему вилкой в своей тарелке. Он в ответ объяснил, что как человек больной и не выспавшийся,
– Класс! – восхитился Костя и покрутил головой. – Здорово вы меня сделали, просто высший пилотаж! Хотя я, собственно, затем и приехал, чтобы вас на работу отвезти.
– И немножко позавтракать, – не удержалась от ядовитого замечания Лена.
– И послужить вам громоотводом, – в тон ей, ответил Костя. – Голубки!
Теперь заржал Анатолий и, обняв Лену одной рукой, крепко поцеловал ее в губы:
– А ты и правда, когда не выспишься, просто прелесть, какая сварливая!
Лена вспыхнула и стукнула его по шее найденным, наконец, полотенцем. (Кстати, тайна его исчезновения оказалась проста до неприличия: Анатолий бросил грязное полотенце в стирку, а свежее повесить на соответствующий крючок, забыл.) Одним словом, из дома вся компания вывалилась в настроении, если и не прекрасном – в связи с последними событиями это было бы и неуместно – то вполне сносном.
Костя не просто довез Анатолия с Леной до офиса, оказывается, он хотел немного покрутиться среди сотрудников, побеседовать с ними. Как выяснилось, он снова опоздал.
– Долго спишь, частный сыщик, – приветствовал его Володя, с комфортом устроившийся за столом Татьяны. – Мы, госслужащие уже в трудах, словно пчелки. И имей в виду, ничего из того, что мы уже выяснили, я тебе не расскажу – сам себе на хлебушек зарабатывай.
– И не надо, – равнодушно пожал плечами Костя, – все равно, ничего важного у тебя нет.
– Это пока нет, – убежденно ответил Володя и переключил внимание на Анатолия с Леной. – Госпожа Лазарева, вы ведь программист? Сейчас все сотрудники фирмы собрались на кухне, пройдите, пожалуйста, туда.
– Я тоже, – Анатолий повернул было к дверям, – мне надо с людьми поговорить. Сообщить им…
– Совершенно никакой нужды в этом нет, Анатолий Николаевич. Обо всем, что им нужно знать, мы ваш коллектив проинформировали. Так что, я вас попрошу, не теряя времени на бесплодные разговоры, помочь следствию и поприсутствовать при обыске кабинета Крюкова. Вы ведь хорошо знали покойного, так что сразу заметите, если там будет что-то несоответствующее.
– Что значит, несоответствующее, – сердито спросил Анатолий, провожая взглядом Лену, которую некто в штатском уже вывел в коридор. Вполне вежливо, впрочем, вывел.
– Несоответствующее характеру Бориса Петровича Крюкова, его привычкам. Общему обыденному распорядку жизни. Это может быть предмет какой-нибудь или запись на календаре, телефонный номер, которого он не мог знать… да мало ли что еще.
– А, понятно. То есть, если замечу у Бориса под столом заряженную гаубицу, сразу вам на нее укажу. Абсолютно, скажу я вам, не в его характере, артиллерию в кабинете держать.