Мирный посредник

Лаумер Кейт Джон

– Давайте перекинем эту проблему ребятам на Землю, - предложил кто-то радостно.

– А лучше отфутболить всю эту историю в ведение Специального Совета по Реабилитации и Пересмотру Экономики Неразвитых Рас!
– вставил Кларенс.

– В самом деле? Вы это серьезно предложили?
– проговорил Кранкхэндл то ли тоном 238-х (Глубокая Заинтересованность Выступлением Подчиненного), то ли 1104-б (Зловещий Сарказм). Маньяну не удалось точно определить.
– И каким же это образом военная интервенция подпадает под компетенцию ССРПЭНР?
– Теперь Маньяк понял,

что звучит чистой воды 1104. Возможно даже с литерой "в" (С Намеком на Объявление Выговора в Письменном Виде).

– А что?
– беззаботно отозвался Кларенс. Он был еще молод, не очень разбирался в тонкостях дипломатического кодекса и поэтому совершенно не разгадал смысла упрека, выраженного начальством.
– Мы можем все дело представить так, что весь корень проблемы кроется в экономическом кризисе на самом Базуре... Так что если они смогут помочь обустроить жизнь на Базуре, базуранцы больше не будут шататься на своих военных развалинах по всей галактике и наводить ужас на порядочные цивилизации. И мы без поощрения не останемся. О'кей?

– Нет уж!
– мрачно проговорил Кранкхэндл с тяжким выдохом, которым давал понять, что с трудом до конца выслушал бредни Кларенса.
– Если хотите знать, в чем наша главная ошибка, так это в том, что нам не удалось наладить четкое взаимопонимание с этими созданиями при первой нашей встрече.

– Ага, вы имеете в виду тот случай, когда они набросились на один из наших инспекторских конвоев и вырезали там всех до последнего человека? осведомился сотрудник информационного агентства.
– По-моему, при подобных обстоятельствах завязать хорошее взаимопонимание было несколько трудновато.

– Трудновато - да, но не невозможно, Уолли, - мягко и снисходительно заметил Кранкхэндл.
– Умелый посредник вполне мог бы быстро принести официальные извинения и намекнуть на возможность материального возмещения ущерба.

– Вы имеете в виду базуранскго посредника?

– Разумеется, нет! Упаси меня господи, когда-либо строить какие-либо даже теоретические - размышления относительно их дипломатии. Это их суверенное дело и право.

– Хорошо, но нам-то за что было извиняться? Ведь это они на нас напали!

– Конечно, - тонко улыбаясь, проговорил Кранкхэндл.
– Но тем самым мы бы извинились за то, что команда и оборудование нашего конвоя были не совсем вкусными.

– Ретиф, - прошептал Маньян.
– Мы имеем редкий случай и честь слышать речь настоящего дипломата. На наших глазах свершается чудо дипломатии! Конечно, у него чересчур развита манерность, но какой он мыслитель! Там где вы, и даже я, руководствовались бы исключительно обидой и резкостью, он плетет тончайшую нить дипломатической сети. Искренно и с легкой улыбкой. Но не прямо, а витиевато.

– Никогда не понимал, чем витиеватость отличается от лицемерия, господин Маньян, - сказал Ретиф.

– Ага! Вот здесь-то как раз и проходит тончайшая черта различия, Ретиф, которая далеко не всякому видима. Пока наши враги набираются ярости и пытаются поймать нас на провокации, мы бьем по ним массированной

иностранной помощью, культурным обменом слева и справа, сверху и снизу, в грудь и в спину и - пожалуйста! Прежде чем наши критики смогут завопить: "Ах вы дураки!", мы уже сидим в их столице и преспокойненько и самым мирным способом осуществляем с ними самые тесные взаимоотношения, в частности, торговые. Торговлю я подчеркнул не случайно. Как только угнетенные базуранцами крестьяне получат возможность иметь знаменитые апонские камеры или хобоканские шерстяные одеяла - можно считать, что конфликт исчерпан, и нам остается только праздновать победу.

– Прекрасно понимаю, Бэн, - мягко проговорил Кранкхэндл, - что демонстративно выражаемое вами презрение к формуле и регламенту проведения официальных совещаний - это не более чем желание привлечь к себе внимание. Ну что ж, вы добились своей цели. Мы поверили в то, что у вас или у Ретифа появилась какая-то идея, которая достойна нашего внимания. И подчеркну: идея, непосредственно связанная с обсуждаемой в данную минуту проблемой.

– У кого, у меня?.. То есть у Ретифа?.. О, что вы, господин министр, мы просто комментировали ваше умение быть лидером в дипломатии и, может быть, зашли в этом слишком далеко.

Собравшиеся дипломаты все изъерзались на своих креслах, выражая этим моральную поддержку бедняге Маньяну, но молчали. И только какие-то неопределенные глухие звуки доносились откуда-то с середины стола, сопровождаемые тонким, действующим на нервы скрежетом, который хорошо известен под термином "кошки на душе скребутся".

– Ну и что теперь?
– риторически вопросил Кранкхэндл.
– Неужели наше совещание кто-то собрался скомпрометировать производством каких-то невнятных звуков. Кто-то как несмышленый малыш решил поиграться. Но напомню вам, господа, вы находитесь в величественных стенах Центрального Сектора!

– Сэр, если мне будет позволено высказать предложение...
– дрожащим голосом проговорил Маньян.

В эту минуту стало ясно, что звуки поступают не из комнаты, а в комнату. Из коридора, через запертую дверь. Все дипломаты, как по команде, повернули свои головы к двери.

– Ну раз кроме вас некому что-то сказать...
– дозволил Кранкхэндл.

– Я так понимаю, что... Джордж упоминал о том, что сегодня с визитом в Сектор прибывает базуранский посол... По времени как раз сходится. Я бы предложил... Как вы полагаете, не было бы плохо пригласить Его Превосходительство поучаствовать в нашей дискуссии?

– Я как раз хотел обязать кого-нибудь из вас немедленно отправиться к базуранской делегации и официально сделать им такое приглашение.

– Да, сэр, разумеется, вы этого хотели, просто я... Я только имел в виду...

– Достаточно, Бэн.

– Но...

– Садитесь лучше, - тихо проговорил Ретиф.

Маньян сел.

В ту же секунду со своих кресел вздернулась вверх целая дюжина дипломатов, которые выпячивая вперед грудь безмолвно предлагали свою кандидатуру для выполнения столь ответственного поручения.