Мироходец

Абби Линн

Глава 4

Сильный порыв ветра подхватил и завертел летающий шар. Ксанча увидела, что теряет высоту, и под ее сердце скользнула льдинка страха. Погрузившись в воспоминания, девушка не сразу поняла, где находится, но взяла себя в руки прежде, чем шар налетел на зеленеющую внизу верхушку дерева. Такое случалось и раньше, поэтому она направила сферу чуть правее, спокойно облетела ветви и приземлилась.

Шар беззвучно лопнул, и повисшая в воздухе влажная белая пелена стала оседать на лице и плечах девушки. Закашлявшись и отерев с лица белое, Ксанча осмотрелась: закатное солнце уже окрасило прощальными розовыми лучами горную гряду на юге.

Удовлетворенно кивнув, девушка отметила, что приземлилась именно там, где планировала, – в королевстве Эфуан Пинкар.

«На этот раз повезло», – пронеслось в голове Ксанчи, хотя она никогда особенно не полагалась на удачу.

Подумав об удаче, она вспомнила о своих первых днях в Храме Плоти и, что еще неприятнее, о Джиксе и его сине-зеленой искре. Ксанча тревожилась, что отметина демона, возможно, все еще скрывается в ее голове. Но Джикс сгинул в Седьмой Сфере Фирексии, и, даже если сине-зеленая искра осталась в ней, существо, породившее ее, давно отправилось в небытие.

Затем она подумала об Урзе и о том, сколько всего они пережили вместе. Его волшебные глаза видели ее насквозь, а сам он был настолько подозрителен и осторожен, что, усомнившись в ее преданности, не задумываясь уничтожил бы ее. Раз этого не происходило, значит, Ксанча и сама могла себе доверять.

Последние пятьдесят лет присутствие фирексийцев в Доминарии становилось все ощутимее, и Урза не раз предостерегал ее от встречи с ними. Мироходец не хотел, чтобы враги знали о его возвращении на родную землю. А если Ксанча попадет в их руки, то, прежде чем отправить ее в Седьмую Сферу, они украдут ее воспоминания, хранящие слишком много секретов Великого Изобретателя.

Морверн и Базерат были лишь двумя из целого списка селений, где появились фирексийцы. Пока встречались только тритоны, но Ксанча понимала, что вскоре за ними придут и демоны.

Эфуан Пинкар, впрочем, не принадлежал к этому списку. Крошечное королевство, отделенное от полуострова Гульмани горными перевалами, было настолько далеким и изолированным, что жители остального Терисиара едва ли подозревали о его существовании. Здесь Ксанча меньше всего ожидала встретить фирексийцев.

Впервые обнаружив упоминание об этих землях в древних летописях, Ксанча узнала, что каждый десятый мужчина из Эфуана внешне очень похож на Мишру, каким его описывала Кайла бин-Кроог, и имеет схожий темперамент. Она понимала, что идею столкнуть Урзу лицом к лицу с темноволосым молодым человеком, похожим на его давно умершего брата, нельзя считать гениальной. Но она родилась фирексийкой, а фирексийцы, как постоянно твердил Урза, не обладали богатой фантазией. Сам он, несомненно, был гением, человеком великой силы воли и неисчерпаемого воображения. Если ей удастся свести их, то это самое воображение восполнит все недостатки ее неуклюжего плана.

– А что, если я ошибаюсь? – спросила она у заходящего солнца. То же самое говорил Урза, когда она подталкивала его к действию.

Солнце молчало, и Ксанча сама ответила на свой вопрос: «Если Урза будет продолжать играть в свои солдатики, то Доминария обречена, а если он поверит, что брат вернулся к нему, то, возможно, попытается хоть что-нибудь сделать. В любом случае это будет лучше, чем бездействие».

Ксанча полюбовалась последним солнечным отблеском и подумала о том, что уже два дня ничего не ела и за все время пути ни разу не сомкнула глаз. Достав из заплечного мешка немного хлеба, она поужинала и, напившись из прозрачного горного ручейка, завернулась в свой плащ. Но сон оказался недолгим и тревожным. Стоило ей задремать, как появлялся зубастый оскал Джикса, и она в страхе просыпалась.

Поняв, что отдохнуть ей не удастся, Ксанча позевала, глядя на побледневшие утренние звезды, и, оказавшись в новом летающем шаре, направилась к светлеющему горизонту.

* * *

Конечно, она вовсе не рассчитывала встретить своего Мишру в первой же деревне, хотя по опыту, приобретенному в других мирах, знала, что в любом селении обязательно найдется молодой человек, амбиции которого властвуют над разумом. Но ей все же казалось, что сначала придется попутешествовать.

В последний раз Ксанча побывала в Эфуан Пинкаре примерно двадцать лет назад, и с тех пор здесь многое изменилось: повсюду царили голод и разорение.

Первая деревня, встретившаяся на ее пути, еще дымилась, во второй на пепелищах уже прорастала трава, а немногие нетронутые поселения были обнесены земляными валами, ощетинившимися заостренными кольями.

Приземлившись в роще неподалеку от такой укрепленной деревни и стряхнув с себя белую пыль, Ксанча осторожно приблизилась к запертым воротам, жалея, что переоделась не крестьянином, а молодым аристократом.

Ворота распахнулись прежде, чем Ксанча придумала, как объяснить свое появление. Вся деревня высыпала навстречу, приняв ее за молодого дворянина из столицы, попавшего в беду и потерявшего спутников и лошадь. Ксанча не стала их переубеждать, предоставляя им верить в то, во что они хотели верить. Она нуждалась в помощи, но, как вскоре выяснилось, жители этой деревни сами рассчитывали на ее покровительство.

– Ты поедешь в Пинкар и расскажешь Табарну, что происходит? – спросил глава общины, приглашая ее пообедать в своем доме. – Мы все слишком стары для такого путешествия.

– Табарн ничего не знает, – сказал другой селянин, и все согласно закивали.

– Если бы он знал, то пришел бы к нам и помог. Он не может допустить, чтобы мы страдали, – твердили все в один голос.

Человек по имени Табарн управлял Эфуан Пинкаром уже двадцать лет. Дворянин по происхождению, он принял сан священника и был настоящим правителем. Стараясь задавать вопросы так, чтобы не выдать себя, Ксанча узнала, что вот уже несколько лет в этом королевстве идет война между двумя группировками. Одна из них называет себя краснополосыми, из-за нашитых по краю одежды лоскутов красной ткани, а другая – шраттами.

Селяне предложили Ксанче лошадь и долго извинялись, что не в состоянии обеспечить ее эскортом, подобающим юному дворянину, так как все молодые люди ушли воевать.

По дороге Ксанча думала о том, почему шратты позволили втянуть себя в войну. Двадцать лет назад они представляли собой безобидную секту отшельников и проповедовали, что те, кто не соблюдает 256 правил Священного Писания Авохира, будут прокляты. Никто не воспринимал их всерьез. Кто такие Красноколосые, Ксанча поняла, когда побывала еще в нескольких деревнях. Там она узнала, что изначально они были королевскими наемниками и охраняли дворцы и храмы, но почти пятнадцать лет назад неизвестно по какой причине поссорились со шраттами.

Как ни странно, Ксанча не слышала рассказов об их сражениях между собой, а слышала лишь о том, что и те и другие скитаются по деревням, грабят и убивают тех, кто сочувствует их врагам, и сжигают целые селения.

– Шратты, – сказал в одной из таких деревень пожилой крестьянин, – говорили, что накажут нас, если мы не будем строго соблюдать правила Священного Авохира. Потом пришли краснополосые и разгромили то, что уцелело после шраттов.

– Каждую весну все повторяется заново, – продолжала его жена. – Скоро от нас ничего не останется.