Мирон сын Мирона
Шрифт:
Они молчали оба какое-то время. Первым заговорил Айрил:
— У вас все в Мирополе такие?
— Какие? — Идвар перевёл глаза на него, нахмурился.
— Желающие всё менять, переделывать…
— Дак, если б мы этого не делали, и Мирополя бы не было. Он же на горах! Там каждый дом, каждая улица — всё руками… Всё вымучено людьми за века… А город, — он улыбнулся, вспоминая его, видел — как перед глазами стоит, — город, как сказка… — тряхнул головой, прогоняя наваждение, тоску, что сердце сжала. — Ты не слушай меня… — потянулся за вином, наливал в кубки, а мысли всё об одном и об одном. Мирополь!
Запивал, запивал горечь вином.
— Ты ешь, пей! — подтолкнул тарелку к Айрилу.
— Я яблоко… — тот взял с тарелки яблоко, маленькое, зелёное, кислое. Идвар удивился, спросил:
— Тоже яблоки любишь? — Айрил озадаченно нахмурился, откусывая от яблочка, и Идвар пояснил:- Аэлла яблоки любит… сильно…
И эти слова о ней разбросали их вдруг на свои места, каждый из них понял, кто он, и кто тот, с кем только что вино пил. Отстранились друг от друга. Идвар кубок на стол поставил, глядел в карту, будто только увидел. Айрил медленно ел яблоко, поднося к губам, и цепи на его руках громко звенели. Доел и поднялся на ноги.
— Ладно, герцог, пора мне… За вино спасибо…
Идвар тоже поднялся, но охрану звать не пришлось, она зашла сама вместе с Аэллой и маленьким Уардом на маминых руках. Охранники остались у двери, а Аэлла с ребёнком прошла вперёд, смотрела на брата и мужа у стола более чем удивлённо. Заговорила:
— Там люди приехали от короля, требуют срочно, хотят видеть лично, я пыталась узнать, что случилось, ничего не говорят.
— Хорошо, я сейчас встречусь с ними.
Айрил всё это время смотрел на ребёнка. Уард уже заметно подрос с того дня, как он видел его, сидел на руках матери сам и смотрел на взрослых чёрными глазами. Аэлла быстро перевела взгляд на Айрила, нахмурилась, видя цепи, грязную одежду. Как хотелось бы ей видеть его другим, общаться с ним не через прутья решётки, разговаривать и встречаться свободно, а не вместе с недоумёнными взглядами тюремной охраны.
— Уведите! — приказал Идвар.
Но Айрил успел коснуться пальцами щеки ребёнка — так близко он стоял к Аэлле! — и шепнул громко:
— На отца похож…
Его увели за дверь, а Аэлла и Идвар проводили его глазами, потом перевели их вместе на Уарда.
— Правда? — спросил удивлённо Идвар, Аэлла согласно кивнула головой. — Почему ты сама об этом не говорила?
— Зачем? Какая разница, он всё равно твой сын…
Идвар хотел ещё что-то сказать, но зашёл слуга и доложил, что приехали из Мирополя и просят встречи. Он и забыл, что ещё хотел сказать, и вышел.
*
К ночи того же дня Идвар пришёл в спальню и застал Аэллу. Она сидела на кровати и кормила ребёнка, а пока он ел, одновременно играя ладонью с указательным пальцем матери, она что-то говорила ему ласковое. Подняла голову на Идвара, заметила его удручённый взгляд.
— Что случилось? Идвар? Что произошло?
— Я уезжаю в Мирополь…
— Что? — она нахмурилась, не веря своим ушам.
— На рассвете, завтра, еле-еле уговорил, чтоб остались на ночь, хотели ехать прямо сейчас. Король вызывает срочно… — Идвар сокрушённо покачал головой. — Уж и не знаю, что там случилось, ничего не говорят, одно лишь: “король
— А у нас? Что у нас с войной?
— Пока тихо, разведка молчит. Я написал сейчас несколько приказов Ноддару на случай войны, если что, но он-то не местный, а у меня нет на примете никого из местных, кому бы я доверял, как себе… Я приеду быстро, так быстро, как только смогу. Я успею…
Аэлла вздохнула, всё так же нахмуренная от неприятных новостей, спросила:
— И придумать ничего нельзя? — Идвар отрицательно дёрнул подбородком, стал расстёгивать пуговицы камзола. — Никаких отговорок? А письмами? Король мог бы написать письмо, какая надобность ехать туда, в такую даль?
— Я приеду быстро…
— Самое быстрое — больше двадцати дней, это, если ехать и днём и ночью, и там не останавливаться, — она покачала головой от плеча к плечу. — Идвар, я не хочу, чтоб ты ехал и не только из-за войны…
— Почему?
Она помолчала, словно думая, говорить ему или нет, поймёт ли он её.
— Я боюсь… боюсь за тебя… Как представлю ту дорогу… А король? Что он задумал? От него одни неприятности… Он хуже той дороги…
— Аэлла, милая, почему ты такая мнительная? Всё будет хорошо. Я возьму своих телохранителей, ты даже не успеешь соскучиться… Вернёмся быстро, мы уже ездили так. Двадцать два дня, и мы здесь. Вот увидишь.
Аэлла покачала головой с сомнением.
— Король не вызвал бы тебя просто так, он что-то затевает…
Идвар усмехнулся:
— Что он может мне сделать? И зачем?
— Не знаю…
Она унесла ребёнка в кроватку, пока уложила, вернулась, Идвар был уже в кровати. В одной кружевной рубашке Аэлла прошлась по комнате, собирая в кресло разбросанные вещи — задумавшись, Идвар, где раздевался, там и бросал их. А сам сейчас лежал и следил за Аэллой в свете свечей. Свет их падал прямо и обрисовывал женскую фигуру под тонкой тканью, и от этого аж в жар бросало.
— Оставь ты это всё — иди сюда… — шепнул он ей с нетерпением, приподнимаясь на локте.
— Сейчас, сам виноват, разбросал всё, как мальчишка, даже хуже, и кто тебя этому научил?
— Так получилось…
Аэлла погасила свечи и забралась под одеяло, касаясь Идвара холодными ногами, поправляя одеяло, спросила вдруг:
— Что вы делали с Айрилом? Я застала вас сегодня вместе, что у вас за секреты?
— Просто выпили вина… — Идвар придвинулся ближе, стараясь согреть её, Аэлла отозвалась, тоже прижимаясь, грела холодные ступни, шепнула:
— Ты же не прикажешь казнить его, правда?
— Я приеду и подумаю над этим, хорошо?
Он притянул к себе её голову, благо, лежала она так удобно на правом плече, поцеловал в губы, левой рукой осторожно коснулся груди, ощущая её под кружевом ткани. Боль от движения ещё жила где-то внутри, хотя кость уже срослась. Сейчас он меньше всего хотел думать об этом, и о дороге, и о короле. Всё это будет потом, завтра, позже, всё потом… Сейчас была Аэлла, его Аэлла, которую он долго не увидит, о которой он будет скучать… И он набросился на неё, как пылкий мальчишка в свою первую любовь — целовал, ласкал, шептал, шептал, дыша горячим дыханием… И Аэлла принимала это всё, отвечая тем же…