Мирон сын Мирона

Турлякова Александра Николаевна

Она подошла к нему близко-близко и спросила шёпотом, глядя сверху:

— Он так и не сказал тебе, кто твой отец?

— Нет, он задёргался, как безумный, когда я назвал ему имя сына, за кого просил.

— Уард? — она переспросила, хотя прекрасно знала имя своего сына. Это открытие ещё больше убедило её. Да! Он ненавидел своего брата, мстил ему за жену, за измену, за их общего сына, а тут такое вдруг. Их сынок греховный требует трона, да для кого? Своего сына, которого назвал именем своего отца! Неслыханная дерзость, пощёчина судьбы…

Аэлла заговорила через минуту молчания:

—

Он не всё рассказал тебе. Он скрыл от тебя имя твоего отца, скрыл судьбу твоей матери, он сказал только то, что ему было надо, и такими словами, какими хотел… — Идвар глядел на неё снизу огромными глазами, всё больше и больше распахивающимися от удивления, от каждого сказанного ею слова. — Твой отец не проходимец, твой отец — родной его брат, Мирон Уард, ты знаешь, о ком я говорю, он погиб на войне, когда тебе было два года. Он так же, как и король Эдуор, принадлежал королевскому роду, как и ты — сейчас… Твоя мать, вернее всего, влюбилась в него и родила тебя по любви, а не по греху, как сказал тебе король… За это и поплатилась… По приказу короля, её убили во время родов, повитуха перерезала ей вену, и она истекла кровью… Но ты остался, ты выжил… Король и тебя хотел убить, думаешь, почему ты болел после того, как родился? — Сделала паузу, поднимая брови. — Тебя облили холодной водой…

— Откуда… Откуда ты это знаешь? — он переспросил шёпотом, еле-еле совладав с голосом.

— Поэтому он и ненавидел тебя и сейчас ненавидит, и убить тебя хочет. Ты у него поперёк горла стоишь, напоминаешь ему об измене жены, о своём брате…

— Откуда ты это знаешь? — он повысил голос, не добившись ответа на свой вопрос.

— Я разговаривала с повитухой, той, что тебя принимала, той, что убила твою мать…

— Этого не может быть…

Но Аэлла продолжала дальше, как ни в чём ни бывало:

— Я читала ваши хроники, король с детства завидовал младшему брату, Мирону Уарду, ведь отец не выделял их. Ты читал хроники, там так и записано, он говорил: “У меня два Майнора…” Твой настоящий отец принимал послов, был хорошим Мироном, заменял короля, когда он болел, и, представь себе, справился с этим… Она влюбилась в него… Я бы тоже влюбилась, — прошептала чуть слышно, — как влюбилась в тебя…

— Нет! — Идвар резко поднялся на ноги, стискивая голову за виски запястьями:- Неправда! Он сказал бы мне…

— Он никогда бы тебе не сказал, чтобы ты мучился, чтобы ты думал, кто же твой отец? Чтобы ты, в самом деле, никогда не добивался трона. Но ты — настоящий представитель вашего рода, ты — Мирон — сын Мирона… Ты ничуть не меньше его сыновей, ты имеешь полное кровное и моральное право… Ненавидеть своих отца и мать тебе не за что, они просто любили друг друга, и любовь их была запретной… Король отомстил им, убил и того, и другого… Помнишь войну? Он специально развязал её, чтобы отправить брата на войну, чтобы он погиб там…

— Столько лет прошло, откуда ты можешь знать? — Сверкнул глазами недовольно, буквально полосонул по лицу.

— Поверь мне, я знаю.

Идвар молчал какое-то время, обдумывал всё.

— Ты знала, да? Давно знала?

— Я знала, да…

— Почему ты не сказала мне? Почему ты позволила ему сказать мне?

Аэлла вздохнула, прикрывая глаза с болью. Она так и знала, он именно об

этом и спросит.

— Я пообещала Старой Арде, что никому не скажу, иначе бы она не рассказала мне ничего… Идвар, Господи, я же не думала, что он захочет тебе вообще хоть когда-нибудь рассказать об этом! Этим же не хвастаются, правда?.. Подумай сам! — она повысила тон голоса, чтобы достучаться до него, пробить эту стену отчуждения, что вдруг выросла между ними. — Он сказал тебе только потому, что ты потребовал трона, иначе он унёс бы эту тайну с собой в могилу… Да, я знала, но это не мешало мне любить тебя, напротив! Я ещё больше, ещё сильнее полюбила тебя, я простила тебя за всё, я согласилась стать твоей женой… Ты стал мне ближе, понимаешь?.. Идвар… — Но он перебил её резко:

— Из-за жалости?

Она скривилась, как от боли, не зная, что ответить ему. Какой мужчина будет рад любви из-за жалости?

— Прости меня, Идвар… — она прошептала с мукой, глядя ему в лицо. — Прости, пожалуйста… Я всё, что хочешь сделаю, хочешь, я даже на колени встану, чтоб ты простил меня? Я люблю тебя… Идвар…

Он ничего не ответил, смотрел на неё сбоку, через бровь, исподлобья, потом развернулся вдруг и ушёл.

— Идвар! Куда ты?..

Она разрыдалась, оставшись одна, ушла к себе, упала на постель и плакала навзрыд. Виновата. Да. Кто же против. Но именно этого она и боялась. Его боли, его страданий, его мук.

Плакала, пока не устала. До поздней ночи возилась с ребёнком, ждала Идвара, но он так и не пришёл ночевать, вызвав этим ещё большую тревогу у Аэллы. Слуги доложили, что герцог уехал по делам войны.

*

Его не было несколько дней, он объезжал замки, проведал место сражения, где была разбита армия Крейна. Барон Ноддар рассказывал ему, как всё проходило, показывал раскрытой ладонью с высоты коня, описывал битву в деталях, восхищённо сияя глазами. Крепости после пожаров отстроили, отряды, несущие там службу, пополнили. Шумел лес, а издалека поверхность воды в реке серебрилась на солнце.

Идвар слушал, а сам думал и думал об одном. Всё так и есть, как она рассказала, её слова только дополнили то, что сказал король. Всё-таки лучше иметь отцом своего дядю Мирона, которого он ни разу и не видел в сознательной жизни, чем ломать голову над тем, кто он вообще. Он испытывал противоречивые чувства к своей матери. Как она могла? Как можно было заводить любовника при живом муже, да и ещё его родного брата?.. А он сам? Чем он думал? Она же — жена брата!

Но так или иначе, он был их сыном, любимым — не любимым, желанным или нежеланным, но они обрекли его на муки и страдания с детства. Король срывал на нём свои обиды и злость, вымещал всё, что чувствовал к жене-изменнице и к брату-предателю…

Если бы Аэлла изменила ему, влюбилась в Олдера? И у неё родился сын? Что бы сделал он на месте короля? Подумал немного, представляя себе эту ситуацию, ну, уж не убил — это точно. Да и ребёнок, он-то ни в чём не виноват… Это же её ребёнок… Опять подумал немного, чувствуя прилив необъяснимой ревности, так чётко представлял себе ситуацию измены. Стиснул зубы, глянул на советника холодно. Выгнал бы точно, подальше от всех, мучился бы тем, что она живёт с другим, что любит другого, но не убил бы… Это точно!