Миротворцы Конуса. Трилогия (с илл.)
Шрифт:
— Не переживай, — сказал он Ладу. — У тебя еще будет девушка.
— Знаешь, — Лад поднял охапку свежего сена и вдохнул его аромат, — мне иногда снятся странные сны. Там у меня есть девушка, но я по глупости теряю ее. Это сон, но когда я просыпаюсь, мне часто кажется, что, поведи я себя в этом сне чуть иначе, — он стал бы явью. Понимаешь, о чем я?
— Не совсем. — Везавий оперся спиной о дуб и задрал голову к небу.
— Мы уходим в мир драдов и должны знать, что кто-то ждет нас здесь! Ждет по-настоящему, понимаешь?!
Везавий кивнул головой.
— Да, я понимаю. Но выше моих сил просить ее ждать. Не выдержав,
— Ты становишься хорошим парнем, Везавий. Но твой скверный характер постоянно мешает тебе! Даже я заметил, что Мауру не надо ни о чем просить! Ты должен дать возможность сказать ей, что она будет тебя ждать!
— Ты думаешь?..
— Да! — Лад отпустил Везавия и потрепал его волосы. — Иди к ней и не раздумывай больше.
— Она знает, куда мы отправляемся? — спросил Везавий.
Лад отрицательно покачал головой.
— Тем лучше. — Везавий с облегчением вздохнул. — Ей и не надо знать этого. Где она?
— У себя, — ответил Лад. — Плачет, — добавил он немного погодя.
Везавий понимающе покивал головой.
— Из-за меня, конечно. Пойду поговорю с ней, время еще есть.
Лад одобрительно толкнул Везавия в бок и, пожелав удачи, отправился за черту города — к небольшому пруду у его стен. Почему-то ему захотелось искупаться в нем, чтобы ласковая вода обмыла его тело. Он будет плавать в пруду до изнеможения, а затем выберется на сушу и упадет в густую зеленую траву. А когда вода в пруду успокоится и полная луна выглянет из очередного мохнатого облака, он осторожно подойдет к зеркальной поверхности пруда и станет у самой кромки воды. Он будет долго любоваться отражением своего тела и изучать каждую черточку на своем лице. Чтобы унести все это в памяти, в тот чужой для него мир. Возможно, навсегда…
Глава 11
Они двигались только ночью — начиная с полуночи, а утром, днем и вечером отдыхали. На все вопросы Эгей отвечал кратко.
— Нечисть обитает в ночи, и, чтобы подойти к Тон-Тону, нам необходимо научиться тому же.
Эгей был строг и непреклонен. В светлое время суток он едва ли не силой заставлял Лада с Везавием спать, а сам не смыкал глаз, следя за ними.
Ладу не нравилось все это, но он предпочитал помалкивать, в то время как Везавий непрестанно отчитывал наставника. Он припоминал ему и свое детство, омраченное жестким воспитанием старика, и опротивевший лес, из которого он не вылазил более пяти лет; и под конец Везавий заканчивал тем, что выжил в этом кошмаре только благодаря Вилу — псу, понимающему его, как никто другой.
Все эти излияния Везавия Лад слушал вполуха, не придавая им значения и подозревая, что болтовня затеяна лишь для того, чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей и скоротать путь. Эгей также не обращал на Везавия внимания и уделял ему ровно столько времени, сколько было необходимо для нормального функционирования группы.
Так они и двигались — постоянно в темноте и с непрерывным бормотанием Везавия. Как ни странно, но волки почему-то избегали их. Две ночи Лад еще с опаской оглядывался по сторонам, а потом сделал вывод, что серые хищники слишком сыты для охоты на них, и перестал напрасно напрягаться.
Лад вдруг резко остановился и спросил:
— Что с нами произошло?
Эгей повернулся и пристально посмотрел в глаза Ладу.
— Все хорошо. Я называю это — раствориться в ночи. Мы уже почти у цели. Скоро должен показаться Тон-Тон.
Лад с удивлением огляделся вокруг. Это было изумительно. Весь мир словно бы преобразился. Деревья приняли некий совершенно иной волнующий вид, ночные звуки ласкали слух, а сам воздух, казалось, светился волшебным, чуть посеребренным светом.
— Красиво! — восторженно произнес Лад.
— Да, как в сказке, — согласился Везавий.
Эгей иронически усмехнулся — впервые за долгое время пути.
— Когда взойдет солнце, вы будете проклинать и эту красоту, и меня вместе с ней.
— Это почему? — спросил Везавий.
— Человек не может хорошо видеть в темноте и на солнце. Ему дано только одно. Утром вы не сможете даже открыть глаз, чтобы взглянуть на дневной свет.
— А далеко еще до Тон-Тона? — спросил Лад. Перспектива не увидеть утром дневного света его ничуть не тронула.
— В следующую ночь, думаю, мы его увидим, — ответил Эгей. — Пошли, некогда любоваться ночными красотами, — добавил он через некоторое время, и группа двинулась дальше.
Эгей оказался прав. Не успело еще подняться солнце, как у Везавия и Лада начали по-страшному болеть глаза. Слезы хлынули на них настоящим водопадом, и вдобавок ко всему началась жуткая чесотка. Везавий наклонился и принялся с яростью тереть мокрые глаза, но зуд лишь усилился. Лад находился не в лучшем положении. Его глаза слезоточили так обильно, что лицо сделалось ярко-красным, а по губам пошло неприятное раздражение.
Эгей уложил своих подопечных на расстеленные подстилки и, перевязав им глаза темной тканью, велел спать. Но уснуть им не удалось. Лишь когда зашло солнце, боль утихла и зуд прекратился. Лад в ярости сорвал повязку и огляделся. Он опять начинал видеть, различая погружающийся во тьму лес все четче и четче.
— Дрянной старик! — выругался Лад. Эгей усмехнулся.
— А я-то думал, что все пройдет тихо и мирно.
— Мирно?! — Лад подошел к Везавию и сорвал его повязку. — Ты слышал? — обратился он к нему. — Мирно!!! Я чувствую себя так, словно меня выстирали и высушили!
— Ничего страшного. — Эгей подошел к Везавию и осмотрел его глаза. — За этот день вы выспались раньше. Не кипятись, Лад, больше этой боли не будет. Следующее утро вы встретите уже в мире драдов, и ваши глаза станут такими же, как у них. И день, и ночь для вас будут едины.
— Уже?.. — как-то обреченно спросил Везавий. Эгей кивнул головой.
— В эту ночь, думаю, город подпустит нас. Наступило напряженное молчание. Лад и Везавий опустились на траву. Тела их била мелкая дрожь.
— Что-то я неважно себя чувствую, — произнес Лад с одышкой.