Миротворцы
Шрифт:
Часа два он плотно тренировался, отрабатывал стойки, удары и позиции. Потом снова сидел, гладил меч, отдыхая и успокаиваясь, прятал его в тубус и шёл под душ.
Вот и утром в воскресенье двенадцатого августа, когда мать ушла в большой поход по магазинам, Володя полез на антресоль и, разворошив хлам, достал меч. Но не для того, чтобы потренироваться, поддержать форму, а совсем с другим намерением. Он открыл тубус, загля-нул туда, словно убеждаясь, на месте ли драгоценное оружие, постоял, зажмурившись и тяже-ло дыша, потом шепнул сам
– Ибо сказано: "Подвизайся добрым подвигом веры, держись вечной жизни, к которой ты и призван и исповедал доброе исповедание пред многими свидетелями"... Господи, прости меня...
После этого Володя выпрямился и с гордо поднятой головой вышел из квартиры. Когда-то он был дичью и прятался от охотников, но теперь, когда Господь дал ему силу и умение по-стоять за себя, он сам превратился в охотника и собирался отомстить за прежние унижения и страх.
Он нашёл Шнырёва не сразу. Пришлось минут двадцать походить по дворам. Шнырёв с компанией оккупировал "старушечью" скамейку - было их четверо, а развлекались они тем, что играли в карты, запивая это дело традиционной питерской "Балтикой". На кону стояло тыщ тридцать, и игра шла азартная. Так что, когда Володя подошёл и молча встал рядом, его даже не сразу заметили. Наконец один из парней скинул все свои карты и под незлобливую матер-щину проигравших сгрёб мятые деньги в кулак.
– О-о, кто к нам пожаловал!
– воскликнул Шнырёв, вернувшись в объективную реаль-ность и заприметив в ней Володю.
– Хочешь присоединиться, малёк? Если нет, то проваливай, пока я добрый.
С момента драки между ним и Сергеем Фёдоровичем прошло ещё не достаточно много времени, чтобы ужас от столкновения с превосходящей силой успел выветриться, поэтому Шнырёв пока остерегался лезть на рожон.
– Ты бил меня, - сказал Володя тихим, но твёрдым голосом.
– Ты бил слабого. Ты - нечестивый грешник и должен быть наказан.
Зак Заком, но это был неприкрытый наезд. Спустить его просто так, означало для Юрки Шнырёва потерять уважение в глазах всей компании. Как её лидер он не мог себе этого позво-лить. Хотя и попытался всё свести к шутке.
– Не бил, а учил!
– сказал Шнырёв, подтягивая ноги и садясь на скамейке прямо.
– А кто сам без греха, пусть первым бросит в меня камень.
Парни заржали. Кое-чего Шнырёв в этой жизни нахватался. Володя же дёрнулся, чувст-вуя закипающий гнев. Да как он смеет цитировать Книгу?!
– Встань и прими наказание, как полагается рабу божьему, - сказал Володя.
Шнырёв зевнул. Он понимал, что теперь ему не отделаться. Придётся всё-таки встать и навалять этому... салаге. А если этот дед, пердун старый, снова появится, так ему и сказать: "Он сам полез".
Шнырёв встал.
– Чё-то я тебя не понимаю, салабон, - сказал он, растягивая слова. Ты напрашива-ешься, да? С фингалом давно не ходил?
Шнырёв сделал шаг вперёд, приближаясь к Володе. Парни за его спиной улыбались в предвкушении.
–
– Тогда без крови обойдёмся.
Володя понял, что медлить больше нельзя, и вытащил меч. Шнырёв застыл с раскрытым ртом.
– А-а...
– только и успел сказать он.
Володя ударил его - без замаха, точно соразмеряя силу. Клинок полоснул по предпле-чью Шнырёва, чуть пониже рукава стильной майки. Чирк-чирк-чирк. Володя прошёлся кончиком меча по животу Шнырёва и по груди, располосовывая одежду и нанося неглубокие раны. Кровь обильно полилась из ран.
Шнырёв закричал громко и захлёбываясь. А Володя для завершения картины опустил меч и одним взмахом разрезал Шнырёву штанину.
Надо отдать должное приятелям Шнырёва. Они не кинулись врассыпную при виде меча, а, наоборот, роняя карты и бутылки, с кулаками бросились на Володю. Володя отпрыгнул и кру-танул "мельницу". Одного из парней он при этом задел, и тот зашипел от боли.
– Всех порежу!
– крикнул Володя.
– Давайте! Давайте!
Видя, что перед ними не просто мальчишка, забавляющийся мечом, а настоящий мастер, парни охолодили свой пыл и отступили. Шнырёв повалился на скамейку.
– Из меня кровь течёт, - завыл он.
– "Скорую" вызывайте, суки!
Но парни стояли, с ужасом глядя на Володю.
– И так будет с каждым!
– сказал Володя очень тихо и с мечом в руке пошёл прочь.
Никто за ним не погнался.
* * *
Наставник ждал Володю в своей квартире на Лесной.
– Что случилось, Воин?
– спросил он ещё в прихожей.
– Я ушёл, - сказал Володя.
– Я ушёл из дома.
Наставник провёл его в гостиную, усадил на диван, отобрал тубус и повторил свой во-прос:
– Что случилось? Почему ты ушёл из дома?
– Я не могу больше!..
– выкрикнул Володя.
– Они... они...
Ему перехватило горло; слёзы рвались, душили, и он замолчал.
Наставник встал, сходил на кухню и принёс ему Володе стакан воды. Володя выпил и ему несколько полегчало.
– Всё расходится, господин Наставник, - сказал он, справившись с голосом.
– Всё рас-ходится. То, чему учит нас Господь, с тем... что я вижу...
– Но ты ведь знаешь, что так и должно быть. Мир несовершенен, и мы призваны для то-го, чтобы улучшить его, очистить...
– Очистить, - с горечью в голосе сказал Володя.
– От Шнырёва - да, очистить. Но от мамы тоже очистить? От дяди Серёжи тоже очистить?
– На то воля божья, - осторожно сказал Наставник.
– Но я же не знаю, что говорит мне Бог... Я спрашивал, но он промолчал... Я пошёл и дрался со Шнырёвым... хотя это и не драка была... так... и Бог снова промолчал. Почему?
– Ты пребываешь в сомнениях? Что-то гложет тебя?
– Гложет... Почему для воцарения новой жизни я должен нести смерть?.. Я его ударил, а он... он даже не защищался...