Мировая девчонка
Шрифт:
Ну, достать бумажный сверток из-под юбки Элеоноре Владиславовне было, конечно, не просто, но они и достали, и раскрыли его. Подавали по три пачки по десять тысяч рублей каждая, как складывали в бухгалтерии, молодому мужчине. А тот, стоя возле открытой передней дверцы, брал их, бегло пересчитывал и тут же передавал женщинам тысячу двести долларов, которые доставал из своей сумки. И женщины, в свою очередь, тоже тщательно пересчитывали американские купюры, внимательно осматривая каждую из них, чтобы не попалась какая-нибудь испорченная. Или, не дай, Бог, фальшивая, — будто они сами могли это определить, сидя тут, в чужой машине… Эту операцию, определенно
Он только и успел помахать женщинам рукой через опущенное стекло, как наперерез его машине откуда-то, словно из-под земли, вылетели белые милицейские «Жигули» с синей полосой и синей же мигалкой на крыше. Эта машина резко затормозила перед радиатором иномарки, из машины выскочили двое милиционер и парень в гражданской одежде, как оперативник. Кинулись к водителю иномарки. Шофер милицейского автомобиля остался за рулем. Один оперативник как-то грубо, но ловко выдернул мужчину из-за руля, заставил его положить обе руки на капот и нагнулся над ним. А второй, долговязый милиционер, ухватил за рукава обеих женщин и с силой, хотя они и не думали сопротивляться, буквально подтащил их к своему автомобилю.
— Что у вас в пакете? — грубо спросил он.
— Деньги, — растерянно выдавила из себя Васенина. — Мы поменяли…
— Можете мне не рассказывать всякие байки! — зло закричал на них милиционер. — У нас кинокамера все зафиксировала! Весь ваш процесс! Полищук! Того жулика — в наручники и — в машину. И — за мной, в отделение! Садись за руль! А этих, — он презрительно оглядел насмерть перепуганных женщин и угрожающе сплюнул, — мы сами доставим! — И рявкнул на них: — Я вам приказал! Немедленно садитесь в машину!
Ничего не понимая в происходящем, Элеонора и Светлана покорно и испуганно полезли на заднее сиденье. Слов не было, как и ясных, определенных чувств — злости, например, ярости, — именно тихий, покорный ужас от того, что происходило вокруг, словно придавил их. Вот в таком состоянии и привезли их в какое-то отделение милиции, затем долговязый приказал им выйти, прошел к дверям отделения, открыл и, показав рукой, велел подняться на второй этаж, в семнадцатый кабинет. Туда же сейчас поднимутся и они, конвоируя жулика, — его машина только подъезжала к милиции.
Все и так уже было похоже на страшный, абсурдный сон, но когда женщины поднялись наверх и обнаружили на месте семнадцатого кабинета обыкновенный туалет, с Васениной случилась истерика…
Естественно, что они, как сумасшедшие, ничего еще не понимая, но догадываясь, что случилась катастрофа, кинулись обратно, на улицу. Но никаких автомобилей у подъезда уже не было, а дежурный и три милиционера, находившихся там же, с ним, в «дежурке», при входе в отделение, долго хохотали, когда дослушали слезную историю до конца. Им было очень весело оттого, что какие-то жулики так лихо и ловко развели этих здоровых дур…
Потом совершенно убитая уже Светлана Владимировна, под диктовку Элеоноры Владиславовны, старавшейся все же сохранять хоть какое-то самообладание, дрожащей рукой
Светлана Владимировна отчетливо, наконец, поняла: это конец. Уж такого испытания она не выдержит. Да и что объяснять этим веселым ментам, что вот прямо сейчас, только что, фактически на их глазах, какие-то мерзавцы украли жизнь у маленького человечка?! Не поймут, им же сейчас так весело…
Глава третья
ФРАНЦУЗСКИЕ ЗАМОРОЧКИ
«Некрасивая и старая»… Эти слова жены не выходили из головы. Турецкий пробовал их и так, и этак, словно неизвестно зачем облизывал позеленевший советский пятак, но кисловатого, противного привкуса металла не ощущал. Что-то в его воображении все-таки не складывалось.
Ирина с утра пораньше умчалась по своим делам, успокоенная и даже умиротворенная, в определенном смысле, добрым и послушным мужем, вспомнившем, кажется, что он, в конце концов, — муж, а не жилец в собственной квартире. По этой же причине и Александр Борисович никуда не торопился. Срочных дел в агентстве на сегодня не намечалось. Плетневские заботы его не интересовали. Нужны будут советы «старшего товарища» или помощь, позвонят, это у них не задержится. А вот вчерашняя информация, точнее, жалоба Марии Васильевны, никак не выходила из головы. Впрочем, чего тут думать, проще позвонить тетке и выяснить поподробнее, что там и как. А вот номер телефона?… Кажется, он где-то был записан, — Сашкин, разумеется, ее мужа покойного. Когда в моторе покопаться надо было, под рукой находился…
Александр Борисович решил, что пора кончать валяться, поднялся, привел себя в порядок и полез в верхний ящик своего письменного стола, где валялись всякие бумажки, которые сто лет назад еще надо было вымести отсюда, но они продолжали заполнять ящик, и каждый раз находилась причина ничего «лишнего» не выбрасывать. Даже в манию превратилось, — так считала Ирина, издеваясь на «плюшкинскими» повадками мужа.
Самое смешное, что бумажка с домашним телефоном Сашки Глебова — вовремя вспомнилась фамилия — нашлась почти сразу. И Турецкий набрал номер.
— Теть Маш, — бодро начал он, — это Турецкий Саша. Я вспомнил наш вчерашний разговор. Ну, по поводу Франции…
— Да-да, милый, а как же!
— Дина… как ее? Петровна? Она сейчас дома, не знаешь?
— А ты чего, поговорить хочешь? Вот бы молодец-то! Как бы я была рада, если б ты сумел ей помочь! Ой, Сашенька, так сердце болит… — И совсем уже другим голосом — энергичным и деловым — закончила: — Так, запиши-ка номер-то, дома она сейчас. У нее после обеда лекции, а я, стало быть, до обеда свободна. Люсенька-то в школе, звони, милый, а я, со своей стороны, если чего надо… Ну, ты понимаешь, всегда на мою помощь можете с Ирочкой рассчитывать…
Да, она все про одно: нянчить кого… Забыла, поди, что Нинка совсем взрослая, и ей уже не нянька, а скоро жених потребуется. Ох, как быстро растут!..
Или она на что-то другое намекала? Мелькнула вдруг такая вот, шалая, мыслишка. Но на смену ей немедленно всплыла другая, та, что все утро морочила голову: «Старая и некрасивая…».
— А вот мы сейчас и проверим, — неожиданно повеселел Турецкий. — Пойдем и проверим. Чего проще? — И он снова поднял трубку.
После пары долгих гудков отозвался низкий женский голос.