Мировая экономика
Шрифт:
финансирование и материально-техническое снабжение ориентировались на научно-исследовательские организации, а не на конкретные исследовательские проекты или тех или иных ученых.
Не случайно поэтому НТП в бывшем СССР, несмотря на значительный научно-технический потенциал, был малоэффективен и выражался не в массовых нововведениях и крупных технических и организационных сдвигах в производстве на базе конкурентной борьбы за лучшее и прогрессивное, а в монополизме производителя и руководителей научно-исследовательских институтов, лабораторий и конструкторских бюро, в мелких разрозненных «мероприятиях», не оказывающих существенного влияния на техническое совершенствование
Перед новой Россией стоит сложная задача: ввести НТП в русло осуществляемых экономических реформ, поставить всю его инфраструктуру на колеса рыночной экономики, внедрить рыночные механизмы и стимулы в систему НТП.
14.1. Наследство бывшего СССР
Наука и вся инфраструктура НТП были одним из выдающихся достижений старой, тоталитарной системы, находящейся ныне в процессе рыночной трансформации. Масштабы науки и инфраструктуры НТП, созданные на базе определенной политики и идеологии, бюрократической логики, военных и геополитических целей, оказались поистине громадными, несоизмеримыми с их масштабами ни в одной европейской стране. Только США могли быть и были в реальной действительности настоящим конкурентом СССР в этой области.
В конце 80-х годов в сфере науки работали 4,4 млн человек, в том числе 1,52 млн научных и преподавательских кадров, включая 542 тыс. докторов и кандидатов наук. Ежегодно регистрировалось 80–85 тыс. изобретений. Многие изобретения и открытия советских ученых обогатили науку, явились важным источником перспективных направлений развития производства во многих отраслях экономики (например, в области микроструктуры материи, физики элементарных частиц, использования энергии атомного ядра и др.).
В 60-х годах прошедшего века страна пережила техническую эйфорию под влиянием выдающихся успехов в космосе, ядерной энергетике, судо– и ракетостроении и т. д. Но одновременно с этим накапливалась общая техническая отсталость. Так, по уровню телефонизации и качеству связи СССР занимал одно из последних мест в мире, уступая даже многим молодым африканским государствам. На крайне низком техническом уровне традиционно находились в СССР вся народно-хозяйственная инфраструктура (дороги, порты и проч.), сельское хозяйство, социальное обслуживание. Низким был технический уровень производства и качество товаров народного потребления, не производились многие самые необходимые человеку товары (в том числе продукты детского питания, отдельные виды парфюмерии, туалетная бумага и т. д.). Они не включались в план производства и воспринимались как «буржуазные излишества».
По официальной статистике, общее число научных работников в СССР на 1 января 1991 г. достигло 1985 тыс. человек. В 1990 г. затраты на НИОКР составили 35,2 млрд руб., или 5,0 % произведенного национального дохода и 3,5 % ВНП. По этим показателям СССР превышал все страны с рыночной экономикой, хотя и уступал США по абсолютной величине затрат на НИОКР. Вместе с тем СССР превышал уровень США по годовому выпуску и общей численности инженеров, занятых в народном хозяйстве, что является немаловажной чертой научно-технического потенциала для любой страны.
В целом же СССР занимал второе место в мире (после США) по научно-техническому потенциалу. Как и в США, этот потенциал практически был ориентирован на исследования по всем направлениям знаний, но одновременно на достижение военного превосходства (так же, как и в США) и поддержку официальной идеологии (в отличие от США). Примерно 75 % затрат на НИОКР в СССР направлялись на военные цели. Бюджет НИОКР одной
Необходимо отметить, что научно-технический потенциал СССР включал большое число бесталанного и бесперспективного персонала при острой нехватке квалифицированных исследователей в ряде новых и наиболее прогрессивных направлений НТП. Не отличался новизной и парк научного оборудования и инструментов, а организация НИОКР была ниже всякой критики, так как базировалась не на здоровой трудовой мотивации, а на штатном расписании, которое позволяло вольготно жить псевдоученым и обслуживающему персоналу, не отвечая за результаты своей бездеятельности. Обслуживание реальных исследований вспомогательным персоналом сплошь и рядом подменялось обслуживанием начальства от науки, т. е. администраторов, как это принято в любом управленческом аппарате (т. е. помпадуров).
Следует признать, что в советской науке процветали конформизм и послушничество. «Лысенковщина» поразила не только биологию, но и практически все отрасли научных исследований. Работа на ЦК КПСС, признание своей науки «партийной» – широко распространенные «ценности» нашего недавнего прошлого. И это касалось как гуманитарных, так и технических и естественных наук. Т. Лысенко провозглашал, что настоящий расцвет науки возможен только в стране социализма, где научная работа «следует указаниям великого Сталина» и мы обязаны «впитать в себя сталинские методы работы». Ведь только при социализме можно было создать в государственном масштабе лженауку и превозносить ее достижения.
В условиях «реального социализма» обычно неплохо жили и даже процветали так называемые массовые, лояльные ученые, не обремененные блестящими талантами, неожиданными или порой еретическими идеями, либо занимающие начальствующие посты администраторы. Последние обычно и представляли научные достижения своих подчиненных, стремились наверх в иерархии управленческой системы, явно стараясь взлететь выше сферы чисто научной деятельности. А яркие личности, строптивые и несговорчивые таланты притеснялись.
Почти каждый исследовательский институт имел немногочисленное ядро действительно творческих работников, которые независимо от ученых степеней «тянули» всю науку и выполняли план за весь институт. Но большинство было серой, малоинтересной в научном отношении массой, которая и «питалась» значительной частью ресурсов НИОКР, не давая творческой продукции.
Привилегии административных постов, в свою очередь, часто привлекали к себе энергичных, но далеких от научного творчества молодых людей. Прежде чем стать директором или заместителем директора НИИ, как правило, надо было поработать секретарем парткома института, заслужить доверие вышестоящего начальства. Административный же пост давал возможность получить не только существенно более высокую зарплату, но и квартиру, служебную машину, бесплатное лечение в лучших поликлиниках, больницах и санаториях, а главное – власть. Впрочем, все это имело место и в других кругах советской номенклатуры.
В Академии наук СССР особенно привлекала возможность получения звания академика или члена-корреспондента тоже с соответствующими привилегиями. Для получения этих званий не требовалось никаких научных открытий. Работали другие факторы: по выражению известного юриста Б. Курашвили, – законы формирования и самоподдержания номенклатуры. Преимущества имели ученые среднего уровня с организаторскими способностями, ориентированные на власть и пользовавшиеся расположением «верхов». Недостаток научного авторитета они восполняли должностью и академическим званием.