Миры Альфреда Бестера. Том 2
Шрифт:
— Ну, в действительности, конечно же, вирджинал. Знаете, настольный спинет, без ножек. Фрэнсис, проводи, пожалуйста, мистера Уинтера в студию.
Вторая очаровательная леди, появившаяся за это время и тоже успевшая снять головной убор, провела Уинтера через симфонические дебри.
— У нас возникли определенные трудности с настройкой, — доверительно, сообщила она. — Надеюсь, вы не будете излишне придирчивы насчет ля-четыреста тридцать девять, мистер Уинтер. Струны просто не выдерживают больше четырехсот тридцати пяти. Сюда, пожалуйста.
Девушка открыла дверь студии и мягко
— Доброе утро, король Р-ог, — сказала я.
Не думаю, чтобы Уинтер меня слышал. Он просто смотрел и смотрел, а потом заговорил:
— Но вы же — та самая приятная леди с вечеринки доктора Йейла. Похожая на примадонну. Я еще подумал, что вам бы петь Брюнхильду.
— Вы этого не говорили. Я — Одесса Партридж. К сожалению, не певица, хотя и имею некоторое отношение к музыке.
Уинтер быстро окинул помещение взглядом. На стенах — толстая звукоизоляция, окна с двойными стеклами, кипы нот — и печатных, и рукописных, — золоченый клавикорд, вирджинал, концертный рояль, за роялем — Джей Йейл с обычной своей мягкой улыбкой.
— И доктор Йейл тут?
— Доброе утро, сынок.
— Это уж чересчур.
— Ничего подобного, мальчик. Садись. Я ни разу не видел тебя растерявшимся больше, чем на секунду. Соберешься.
Уинтер сделал шаг назад, к креслу, и сел, удрученно тряся головой. Затем он глубоко вздохнул, плотно сжал губы и пристально посмотрел на меня.
— Так это и есть мой приз, тот клад, который я искал?
— Ну вот! Видишь? — широко улыбнулся Йейл. — Тебе всего-то и потребовалось каких-то пять секунд. Молодец, Роуг.
— А кто это решил, что мне делать больше нечего, как такие вот загадки роугадывать?
— Нам нужно проинформировать вас по крайне щекотливому вопросу, — проинформировала я его.
— Ну и что? А позвонить не могли?
— Я ведь сказала «по щекотливому». Телефонные звонки могут быть перехвачены. Ровно как и записки. И устные сообщения. Перед нами стояла задача привести вас сюда, не возбуждая ни у кого ни малейших подозрений, и мы понадеялись на ваше — действительно уникальное — чувство структуры. Такого чувства нет больше ни у кого.
— Простите меня, пожалуйста, Брюнхильда, но сейчас вы говорите, как героиня третьесортной книжки про шпионов.
— Чтобы поставить «Двенадцать дней Рождества», у нас была вся прошлая ночь, пока вы… были заняты несколько иначе.
— Понятно, у вас ведь фамилия Партридж. А если бы Калликак?
— Я знала, что никто другой не усмотрит эту структуру, а даже при наличии слежки ваш маршрут окажется настолько эксцентричным, что следящие неизбежно отстанут.
— Слежка? Ну да, конечно. Роуг Мориарти, так меня обычно и называют, — рассмеялся Уинтер. — Шерлока Холмса почитываете?
— Не смейся, сынок, это очень серьезно, — заметил Йейл.
— Но почему король Р-ог? — неожиданно спросил Уинтер.
— Блестяще! — искренне восхитилась я. — За пару минут вы синэргизировали самый корень проблемы. Душа Те Юинты покоится уже в вашем левом глазу.
— Когда? Каким образом?
— Неделю назад. Несчастный случай на охоте. Скафандр, вспоротый клыком.
Уинтер судорожно сглотнул.
— Он был обязан подтверждать свою силу. Раз в год, каждый год. Такова традиция королей маори.
— А теперь это предстоит вам, — напомнила я. — Послушайте меня, пожалуйста, Уинтер, и не встревайте некоторое время. Сечете?
Он молча кивнул.
— Мы используем вас, и много уже лет, хотя сами вы об этом не знали. Ваша помощь была просто неоценима. За вами наблюдали, шли по вашим следам. Вам дали кличку «Пойнтер».
Я описала наши операции «ПЛАН» и роль, которую играл в них он — совершенно бессознательно; Уинтер слушал внимательно и ни разу меня не перебил. Быстрый и сообразительный, он не стал приставать с вопросами, ответы на которые очевидны, — вроде того, кто такие «мы». Был, правда, момент, когда он бросил взгляд на Йейла, который ответил пожатием плеч.
— А теперь главное, — продолжала я. — Тот боевик принес в сады Болоньи Потрошильный Нож с двумя целями. Первая — убить, это очевидно, но была и вторая. Он хотел вернуться на Ганимед с вашими щеками.
— А!
— Вот именно. И он не имел никакого отношения ни к джинковой девушке с Тритона, ни к ее организации. Он выслеживал именно вас, Р-ога Юинта, наследника престола.
— Вот как!
— Именно так. Существует маленькая, но очень жесткая террористическая группа, которая вас не желает. Вы не маори. Вы воспитывались не в куполе. Вы развращены хонками. Вы мягкотелы. Вам нельзя доверять. Et cetera. [29] Ну и что же им остается делать? Необходимо вас уничтожить — чем они и занимаются. Эти убийцы весьма не глупы и хорошо обучены, вот мне и пришлось устраивать всю эту комедию с «Двенадцатью днями».
29
И так далее (лат.).
— Зря они беспокоятся, — покачал головой Уинтер. — Мне ни с какого бока не нужен королевский титул.
— Для них это совершенно безразлично. Кто бы ни занял ваше место, вы будете постоянной угрозой. Большинство населения купола навсегда сохранит благоговение перед вашими щеками. Так что выход у наших ребят один — привезти эти щеки домой, в качестве охотничьего трофея.
— Я могу подписать акт об отречении.
— Никого это не устроит. Почему они должны верить, что вы не отречетесь потом от своего отречения? Вас просто необходимо уничтожить, и они пойдут по этой дороге до конца.
— Ни хрена себе! Чтобы такому приличному киндеру из гоев да такой крутой облом!.. Причем в тот самый момент, когда мы с Деми… — Уинтер осекся. — Но я не поверю, что вы заманили меня сюда, словно котенка бумажкой на ниточке, только ради дурных вестей с Ганимеда. Вы что-то задумали. Так что именно?
— Отправляйтесь на Ганимед и вступайте в королевские права.
— У вас что, крыша поехала?
— Вас будет сопровождать Йейл.
— А при чем здесь доктор?