Миры двоедушия. Эхо голодного хаоса
Шрифт:
Мегера всегда невероятным образом зависела от общественного мнения. Отчаяннее всего она боялась опозориться перед двоедушной элитой Пасифик-Хайтс. Потому способна была на самые отвратительные вещи, только бы не допустить его – позора.
Вот и сейчас соблюдалась крайняя конспирация. До абсурда. Будто я какой-то опасный преступник.
От рыдания и фонтанной воды всё плыло перед глазами, мокрые длинные волосы облепили лицо, жуткая обида разрывала грудную клетку, а рука – и вовсе потеряла чувствительность
– Да отпусти-и-и! Куда?! Куда меня повезут? – кричала я, захлёбываясь слезами. В сандалиях неприятно хлюпала мутная жижа, а в душе закипало горькое отчаяние.
Попытки высвободиться были тщетны, да и защиты ждать неоткуда. Отца никогда не знала, а восемь лет назад исчезла и мама. Внезапно. Бесследно.
В тот ужасающий день я попала в скользкий ледяной лабиринт тщеславия, пафосно величаемый Голдсвамп-мэнором.
– Бо-о-ольно! – дёргалась, упиралась, стремясь сесть на витую тропинку.
Снова и снова…
Безуспешно.
Неподвижные перекачанные охранники возвышались по всему периметру владений не менее холодными монолитами. Казалось, они лишены слуха и чувств. И единственное, для чего появились на свет, – устранять папарацци, жаждущих заснять грязные делишки Жанетты Лукреции.
Возможно, ещё для ношения гарнитур с проводками-пружинками, чёрных очков и бордовых классических пиджаков, трещащих по швам на бицепсах.
Никогда ранее не видела этих амбалов среди персонала.
«Странно…»
* * *
Это теперь я понимаю, в чём порочная соль происходящего, но тогда…
Глава 3. Безумие? Позор!
– Мелкая дрянь! Неблагодарная! Вечно портишь мне все планы и тратишь моё бесценное время! – неудержимо распалялась Мегера, размахивая короткими влажными кудряшками. – Если бы не я, ты валялась бы сейчас на ржавой скрипучей койке в приюте! Но не-е-ет… Вместо этого живёшь в роскошном особняке и ешь свежайшие деликатесы! Которых абсолютно не достойна! – мощный рывок, словно я коврик, который желают вытряхнуть.
– А-а-ай! – на нежной коже расцвело новое багряное пятно. Галлюцинаций стало ещё больше, каких-то полупрозрачных линий, вспышек… – Я много раз благодари-и-ила! – искала справедливости, но унять ураган «Жанетта» казалось уже невозможным.
Монструозной грубостью и бесконечной речевой грязью тётя запятнала моё детское сознание, и без того истерзанное ирреальными монстрами… Внедрила в него множество некрасивых слов.
И постепенно, немым бумерангом, они возвращались к токсичному источнику в виде кавалькады пренебрежительных прозвищ.
По началу тайно, потом – не очень.
– Скажи спасибо, что я любила сестру! Только поэтому забрала тебя
С каждой ядовитой фразой фальцетный крик становился громче, пронзительнее… А выпуклые лягушачьи глаза, ярко обведённые чёрными оплывшими тенями, – всё сильнее наливались кровью.
Хотелось просто исчезнуть, просто раствориться.
– Что ни день, то новая история о чудище! Хватит! Достала, сумасшедшая! Твоё место в психушке! Там тебя ждёт много тупых собеседников! Им будешь рассказывать и про гнома в углу, и про привидение с горящими глазами, и про пять ртов! – резко толкнула меня Жаба в проём двери минивэна. – Шевелись, неряха!
– А-ай… – тут же неуклюже плюхнулась на кожаное бежевое сидение-диван. Стерва вальяжно зашла следом, продолжая плеваться проклятиями.
Некогда красивое платье облепило хрупкое тело мокрой бирюзовой оболочкой, уши закладывало от обидного скрипучего вопля, а предательские галлюцинации – так и не покидали поле зрения. Даже в машине.
Морозное дуновение сковывало. Кондиционер будто специально настроили на меня, чтобы покрылась коркой льда, а в идеале – подхватила пневмонию.
Пространство, точно сияющий в свете лучей гигантский бриллиант, бесконечно разъезжалось, жутковато гудело, расслаивалось на неоновые полоски, кружилось, порождало из ниоткуда теней, призраков, чудовищ… А после – засасывало их, подобно Чёрной дыре.
«Пожалуйста, уйдите!» – зажмурилась, всхлипывая, надеясь, что всё исчезнет. Полностью… Что всё станет нормальным.
Но это не помогло. Как обычно.
Звуки видений и эхо, извергаемое сверкающими рубежами, словно существовали на иной частоте. То больно били по барабанным перепонкам, то словно погружались в вакуум.
Такими же наплывами я слышала и порицания Мегеры. То далеко, то близко…
Невыносимо.
Ненормально…
В тот момент я действительно поверила в своё безумие.
– Прости, тётя, – отрешённо пробормотала дрожащими губами, когда громкость Жанетты, наконец, пошла на снижение. – Ты п-права, мне нужно лечиться… – прижалась к холодному, плотно затонированному стеклу мокрой оцарапанной щекой, смотря в никуда, сквозь него и охранника, нахально оголившего мощный торс.
Наверное, в ином состоянии я придала бы происходящему значение. Наверное, в шоке и ужасе бы зажмурилась, как при появлении очередного миража, выбивающегося из общей картины. Однако жизнь окончательно теряла смысл, точно угасала. Уже не хотелось сопротивляться или кому-то что-то доказывать.