Миры Харлана Эллисона. Том 1. Мир страха
Шрифт:
Они встретились на открытом пространстве между океаном и лесом, там, где кончалась плоская часть равнины, и, не приближаясь друг к другу, зашагали к далекому горизонту.
И куда бы они ни шли, под красным солнцем, под желтым солнцем, им так никогда и не понять значения слова «карма».
И не услышать никогда — хотя он здесь, он здесь! вопль рассекающих воздух рептилий.
Нокс
В Германии сперва расправились с коммунистами, и я промолчал, потому что не был коммунистом. Потом расправились с евреями, и я промолчал, потому что не был евреем.
Пастор Мартин Нимюллер
Они выкуривали черномазых из подземных бункеров, вдоль периметра, и Чарли Нокс убил одного, потому что ему почудилось, что скотина полез за пистолетом. Оказалось, что это не так, но в тот момент Нокс этого не знал.
С утра он получил выговор от капитана в клубе боевой подготовки за то, что торопился при стрельбе.
— Задача не в том, чтобы выпалить как можно быстрее, Нокс. Смысл в том, чтобы поднять оружие на нужную высоту и направить его в нужную сторону. А так ты отстрелишь собственную ногу!.. Придется повторить. Дополнительный час огневой подготовки в субботу.
Перед этим Нокс пообедал с женой. Готовил он сам, за едой говорили о том, как трудно стало после введения новых чрезвычайных мер достать свежих овощей, особенно моркови.
— Но это необходимо, — сказала Бренда, — по крайней мере до тех пор, пока президент не возьмет все снова под контроль.
Нокс пробормотал что-то о радикалах, а Бренда заметила, что это святая правда.
Утром, перед началом работы Нокс обнаружил у себя на столе запечатанные инструкции Партии патриотов. Распечатав красный, белый и синий пакеты, он выяснил, что сегодня участвует в операции.
Теперь они лезли из-под земли, как колорадские жуки, черные и разжиревшие от крахмала, а за ними клубились облака инфильтрационного газа. Команда Нокса дождалась, когда из люков показались первые двое. Фильтраторы Оглушили их отработанными ударами, и те обмякли. Пришлось выволакивать их из люков, чтобы они не блокировали путь остальным.
Фильтраторы не рассчитывали более чем на пару дыр. И когда совершенно неожиданно люди полезли на поверхность со всех сторон, они отбросили дубинки и применили более эффективное оружие. Нокс видел, как Эрни Бушер рванул с пояса свой распылитель и размолотил в куски двух черномазых. Мясо полетело как из шланга.
Именно в тот момент справа на дереве ухнул филин, и Нокс невольно повернулся.
— Сзади, Чарли! — крикнул Тед Бэкуиз.
Прямо перед ним из развороченной кучи земли, как червь, выбирался черномазый. В свете луны его было почти не видно — Нокс рубанул дубинкой и промахнулся.
— Стоять! — заорал он, когда негр поднялся на ноги и попытался бежать. — Я кому говорю стоять, черная харя!
Черномазый обернулся и, как показалось Ноксу, полез в карман куртки за пистолетом. Нокс отреагировал раза в два быстрее, чем на учебных стрельбах. Снежок не успел вытащить руку из кармана, а голова его уже развалилась, будто переспелый плод. Увидев, как блеснуло в темноте ее содержимое, Нокс содрогнулся. В следующую секунду мозги разлетелись по всей поляне.
— О Боже, — прошептал Нокс.
Со всех сторон доносилась
— Вот что я скажу, парни. Довольно? Этого никто не позволял! Прекратить сию же минуту. Взятых увести!
Нокс сообразил, что он уже долго стоит на одном месте. Тед Бэкуиз хлопнул его по плечу:
— Все в порядке, Чарли?
Спустя несколько секунд он повернулся, посмотрел на красивое лицо Теда Бэкуиза и услышал тот же далекий голос:
— Мой Бог, он раскололся на части…
Чарли Нокс. Человек.
Который.
Рост метр девяносто, вес сто девяносто один фунт, волосы волнистые, стрижка короткая, брюнет, носит темные густые усы, держит себя в форме, но не перерабатывает, качается пятидесятифунтовыми гантелями два раза в день по десять минут, пьет молоко, когда может достать, когда не может — пьет только воду, переболел корью, свинкой, краснухой и дважды ломал левое предплечье. В целом здоров.
Ему тридцать лет, он не любит колец и прочих украшений, женат на Бренде девять лет, имеет двоих детей (Ребекка, восемь лет, и Бен — семь), никогда не носит шляпу, любит холодную погоду, на прогулке шуршит опавшими листьями, отлично поет, любит насвистывать, не прочел ни одной книги, в партию вступил в последний, допустимый по возрасту момент, на правом бедре родимое пятно в форме ромба. Никогда не умел плавать.
Очень многого из прошлого Нокс не помнит. Если. Когда-либо и знал.
— Чарли?
— Да?
— Ты меня любишь так же сильно, как в день нашей свадьбы?
— Конечно.
— Так же или больше?
— Так же.
— Ни капельки ни больше и ни меньше?
— Не-а. Точно так же.
— Разве так бывает?
— Я не люблю менять хорошее. — О, ты…
Несколько минут молчания. Потом:
— Тебе снятся страшные сны. — С чего ты взяла?
— Ты разговариваешь во сне.
— Что я говорю?
— Не могу разобрать. И ты хнычешь.
— Я не хнычу.
— Но по-другому эти звуки не назовешь, Чарли. Молчание.
— Бренда, ты когда-нибудь задумывалась, откуда приходит материал?
— Какой?
— Ну, материал. Который мы обрабатываем на конвейере.
— Не знаю, Чарли, это твоя работа.
Молчание.
— Ты сегодня идешь на дежурство?
— Не надолго.
— Что ты читаешь?
— Прозвища. Стараюсь запомнить.
Молчание — Нокс старается запомнить. Он зубрил всю неделю. Ниггер, черномазый, черножопый, чурка, чернозадый, вакса, грязь, тупорылый, ублюдок, чумазый, вонючка, грязеед, свинья, краснокожий, черномордый, жаба, угробище, помойник, боб, чурбан, обезьяна, чмо, черная тварь, паскуда, снежок, уродина, толстогубый, христоубийца.
— Что ты все время учишь?
— Так, кое-что.
Молчание.
— Мне кажется, ты меня не любишь.
— Люблю.
— Тогда почему ты не обращаешь на меня внимания?
— Я хочу продвинуться в Партии.
Молчание.
— Я люблю тебя. Очень. А ты иногда меня не замечаешь.
— Я хочу продвинуться в Партии.
Молчание.
— А что я говорю?
— Когда?
— Во сне.
— Не знаю. Я просыпаюсь, глажу тебя, и ты успокаиваешься.
— Говорил ли я что-нибудь конкретное?