Миры империума(сборник фантастических романов)

Лаумер Кейт Джон

Постепенно сознание начало воспринимать звуки: скрип канатов и шпангоутов, обрывки разговора и сильный грохот. Что-то грузно ударило о палубу. Корабль вздрогнул. Столб жалящих соленых брызг перевалился через леерное ограждение и окатил меня ледяной пылью так, что сперло дыхание. Я отер лицо и в полумиле разглядел другой корабль, тяжелый двухпалубник с тремя мачтами под развевающимся длинным зеленым шкентелем с грязно-белым мальтийским флагом. Вдоль борта из облачков дыма полыхнули невидимые орудия. В море поднялся фантастический веер приближающихся водяных столбов. — Баррум-ум! — докатился отдаленный гром.

Мысли скакнули, круто изменив направление. Картинка с веселыми туристами, путешествующими по Карибскому морю на мнимом пиратском корабле, испарилась,

как брызги от пушечных ядер. Стреляли самые настоящие орудия подлинными снарядами, которые запросто могли продырявить палубу и меня на ней.

Я вскочил на ноги и посмотрел на корму. Вокруг маленькой палубной пушки сгрудилась кучка людей, подготавливая ее к стрельбе. Все они были одеты в костюмы шестнадцатого столетия, поношенные, испачканные и пропотевшие. У одного из пореза на щеке текла кровь. Рана выглядела слишком натурально для игры.

Я укрылся за большую клеть, прикантованную к палубе, где держали живую черепаху с щербатым и поблекшим панцирем около ярда в поперечнике.

Раздались крики, и что-то трепеща слетело вниз и шлепнулось неподалеку от доски. Я разглядел изорванное в клочья знамя из грубого холста с аляповато раскрашенной и выцветшей на солнце эмблемой в виде длинноногого зеленого цыпленка с рогами на грязно-желтом фоне. Геральдика не входила в число моих увлечений, но в пояснениях не было нужды — я находился в самом разгаре морской битвы, причем на стороне терпевших полное поражение. Галеон заметно увеличился в размерах, приближаясь правым галсом. Выплыли облачка дыма, раздался свист, треск, словно на раскаленную сковородку вылили масло, и на меня дождем посыпались щепки. Около пушки нескладно рухнул моряк в зюйд-вестке, извергнув целый фонтан крови, задергался, как подсеченный карп. Вновь послышались вопли и грозный топот. Кто-то пробежал мимо клети, крича на ходу и, возможно, обращаясь ко мне. Я не шевелился, ожидая вдохновения, хотя бы маленькой подсказки.

Озарение явилось в виде приземистого смуглого человека с босыми загорелыми ногами в обтрепанных розоватых крагах и мешковатых желтовато-черных бриджах, подпоясанных кожаным ремнем шириной в ладонь, на котором висела абордажная сабля, будто выкованная из обода старой бочки. Он подбежал ко мне и завопил, размахивая короткой толстой рукой. Я поднялся на ноги. Он опять махнул рукой и побежал в сторону бака.

Мое появление почему-то не удивило его. Я почти разобрался, в общих чертах, в смысле его монолога. Он крыл на чем свет стоит болвана Гонзало, который вел себя, как последняя сволочь, и кончил тем, что пообещал выпустить ему кишки. И еще потребовал помочь ему зарядить 50-миллиметровую гаубицу.

Чертов дурень, пронеслось в голове. Надо бросить пушки за борт, чтобы облегчить корабль. Ваш единственный шанс — удрать от них, но и это бегство уже невозможно…

Длинный конец каната, с визгом рассекая воздух, ударил меня по лицу и отшвырнул в сторону. В следующую секунду сверху на палубу грохнулся кусок рангоута толщиной с полено, подскочил и вылетел за борт. Корабль накренился и лег на воду. По палубе покатились бочки. Паруса затрепыхались и обвисли. Над палубой пронесся порыв холодного ветра. Прогремели новые выстрелы, раздался треск, вопли и топот бегущих ног. Обнаружив укромное местечко под шпангоутом, я больше не думал и, не отводя взгляда от натянувшейся грот-мачты, плюхнулся прямо в скопление отбросов. Парус хлопнул, как пистолетный выстрел, и мачта рухнула в наветренную сторону, увлекая надувшееся полотно. Холст не выдержал, треснул и покрыл всю корму. В следующее мгновение его стянуло за борт течением, и вместе с ним в море сползло несколько несчастных матросов. Словно комья земли после динамитного выстрела, сверху посыпались куски дерева. Мелькнула неясная тень. Рангоуты скользнули вверх, а последовавший толчок швырнул меня лицом вниз. Раздался взрыв, другой, третий. Во все стороны полетели доски, обрывки…

Я заскользил и покатился по палубе, ухватился за канат и замер, прижавшись к надстройке. Галеон неотвратимо надвигался. Нападающие облепили снасти, выстроились вдоль

борта, возвышающегося на десять футов над нашей палубой. Они размахивали саблями и кричали. Я смотрел в черные дула проплывающих пушек, в темные квадратные окошки, откуда ухмылялись почерневшие от дыма лица. Полетели абордажные крючья, скользнули и вцепились в затрещавшее палубное покрытие. В следующее мгновение с борта галеона посыпались люди, перемахивая через леерные ограждения и заполняя палубу. Смуглый человек бросился им навстречу. Над его головой мелькнула сабля, удар показался игрушечным, но смельчак рухнул и обагрил кровью палубу. Оглашая воздух яростными криками, мимо него промчалась толпа нападающих. Я вжался в палубу и огляделся. Размахивая мачете, в мою сторону рванулся высокий здоровяк, грудь колесом. Я откатился и едва успел выхватить маузер. Дважды выстрелив в лоснящуюся грудь, я отскочил, в сторону а он свалился на то место, где я лежал секундой раньше. В суматохе никто не услышал выстрелов.

Невысокий босой паренек с кривыми ногами попытался взобраться на грот-мачту, за ним прыгнули и стащили вниз. Кто-то полетел за поручни, не знаю, живой или мертвый. Озверевшая толпа продолжала крушить палубу. Все они громко кричали, не рубили, а лишь бесцельно размахивали абордажными саблями, забыв о валявшихся тут и там, как разбитые куклы, несчастных, которые уже насладились сражением, зажимали раны руками и молились напоследок Святой Деве.

И тут я увидел карга.

10

Сомнений не было. Для неопытного глаза карг первого класса — а только таких и использовали в работе по Очистке Времени — ничем не отличался от обычного человека. Но у меня имелся опыт. Кроме того, я знал его лично.

Это был тот самый карг, которого я обезвредил и оставил в номере гостиницы в Буффало с куском свинца под левой скулой.

В настоящий момент времени — до встречи в Буффало — он стоял целый и невредимый, без дыры в голове. Такой же опрятный и спокойный, он уверенно опустился на палубу, не обращая на окружающие пустые забавы никакого внимания. Судя по золоченым галунам на обшлагах и потускневшему медному эфесу сабли, он представлялся важной особой. Капитаном или старшим помощником. Подчиняясь приказу, пираты утихомирились и выстроились в потрепанные ряды.

Сейчас последует детальное распоряжение о грабеже корабля и убийстве оставшихся в живых.

Судя по тому, что мне было известно об условиях содержания пленников на испанских парусниках, быстрая смерть казалась намного предпочтительнее долгого путешествия, в конце которого ждали каторжные работы на галерах. Я уже начал обдумывать, где бы притаиться и подождать удобного случая, когда дверь сбоку открылась. Точнее, ее пытались открыть. Я загораживал проход, так что створка продвинулась дюйма на два и уперлась в бок. Кто-то яростно толкнул ее изнутри и попытался протиснуться наружу. Я увидел ботинок, руку в голубом рукаве с золотыми пуговицами. Внезапно незнакомец выстрелил. Похоже, зацепил пистолетом за что-то. При первом же звуке карг обернулся, пристально посмотрел на дверь надстройки и долго-долго, наверное, не меньше минуты, не отрывал взгляда, затем извлек красный, усыпанный жемчугом пистолет с расширенным дулом, торопливо поднял и прицелился…

Грохнуло так, словно взорвалась бомба, из ствола вылетели пламя и дым. Свинец сочным хлопком ударил в цель, вроде как мяч по перчатке вратаря. Парень в двери рванулся, проскочил в щель и тяжело рухнул ничком. Потом дернулся пару раз, точно его тыкали палкой, и затих.

Карг повернулся к матросам и отрывисто прокричал команду. Те возмущенно зароптали, с разочарованным видом оглядели палубу, но затем повернулись к борту.

Вместо осмотра и грабежа — приказ убираться. Все выглядело так, словно карг добился своего. Через пять минут последние из абордажной команды вернулись на галеон. Карг спокойно и неподвижно стоял на корме, как может стоять только машина. Потом осмотрелся и направился ко мне. Я совсем притих и решил изображать труп.