Миры империума(сборник фантастических романов)
Шрифт:
Глава II
Больше всего раздражал меня скрип. Я безуспешно пытался уснуть, прежде чем мое сознание отступило перед реальностью. Я лежал на спине с закрытыми глазами, не зная, где нахожусь. Будто страшный сон, вспоминал преследование, потом стал ощущать боль в плече и голове. Наконец я открыл глаза и увидел, что лежу на койке в небольшом кабинете.
Скрип исходил от письменного стола, за которым что-то писал человек в белой одежде. Откуда-то доносился слабый гул.
Я
— Пожалуйста, не тревожьтесь, — сказал он с характерным акцентом. — Я шеф-капитан Винтер. Вы сообщите мне кое-какие сведения, и вас переведут в комфортабельное помещение.
Говорил он вяло и равнодушно, будто прежде уже много раз это повторял. Затем взглянул мне прямо в лицо и сказал:
— Я должен извиниться перед вами за грубое обращение. Это не входило в мои намерения, поверьте. — И уже совсем другим тоном добавил:
— Однако вы должны понять: оперативник не был предупрежден.
Шеф-капитан Винтер открыл записную книжку и с карандашом в руке откинулся на спинку стула.
— Где вы родились, мистер Байард?
Они, должно быть, рылись в моих карманах, раз им известно мое имя.
— Кто вы такой, черт вас побери? — зло выпалил я. Шеф-капитан поднял бровь. На его безукоризненной форме сверкали украшенные бриллиантами ордена.
— Я понимаю, вы еще не вполне оправились от потрясения, мистер Байард. Но вам все объяснят в свое время. Я — имперское должностное лицо, уполномочен допрашивать интернированных лиц. — Он ободряюще улыбнулся: — Пожалуйста, назовите место вашего рождения.
Я промолчал. У меня не было ни малейшего желания отвечать на вопросы, поскольку у меня самого скопилось их слишком много. Что за акцент у этого типа? Не иначе как англичанин, только вот из какой части Британии, определить трудно.
Среди орденов я различил яркую ленту Креста Виктории, с тремя пальмами, украшенными самоцветами. Остальные были мне незнакомы. Во всем облике шеф-капитана так и сквозила фальшь.
— Не упрямьтесь, старина, — резко сказал он. — Советую согласиться сотрудничать с нами. Это избавит вас от лишних неприятностей.
Я мрачно взглянул на него.
— Меня преследуют, хватают, лишают сознания, держат неизвестно где, да еще вдобавок копаются в личной жизни — все это уже само по себе чертовски неприятно. Так что не утруждайте себя, Винтер, не уговаривайте. Я не отвечу ни на один ваш вопрос.
Сунув руку в карман, я не обнаружил там паспорта.
— Вы забрали у меня паспорт, так что наверняка знаете, что я — американский дипломат и пользуюсь дипломатической неприкосновенностью. Никто не вправе меня арестовать, задержать, допрашивать, а вы нарушили это мое право. Я немедленно покину вас, как только вы вернете мне все мои вещи, в том числе и ботинки.
Выражение лица Винтера стало жестким. Мое заявление не возымело действия. По его знаку появились двое, которых я раньше не видел, рослые, дюжие молодцы.
— Мистер Байард,
— Это указано в моем паспорте, — ответил я, покосившись на помощников капитана.
Игнорировать их можно было бы, не замечать их было просто невозможно, как, например, бульдозеры, въехавшие к вам в спальню.
И я понял, что придется сменить тактику: играть в эту игру в надежде, что они чуть-чуть расслабятся. Вот тогда-то я и попытаюсь вырваться.
Один из них, по знаку Винтера, передал капитану мой паспорт, лежавший на столе. Тот внимательно его просмотрел, сделал несколько пометок в записной книжке и отдал мне.
— Благодарю вас, мистер Байард, — сказал он, как мог, любезно. — А теперь займемся частностями. Где вы учились в школе?
Я постарался сделать вид, что мне приятна его любезность и я раскаиваюсь в прежней резкости. Подобная перемена в моем настроении должна была вызвать у капитана сомнение в моей готовности с ними сотрудничать. Хотя, в общем-то, Винтер, пожалуй, привык и к своей работе, и к людям, пребывающим в подавленном состоянии.
Через несколько минут он махнул верзилам рукой, и они молча вышли из комнаты.
Винтер перешел к теме международных отношений и геополитике и, казалось, был в восторге от моих банальных ответов.
Я попытался было выяснить, почему необходимо столь тщательно расспрашивать меня о вещах широко известных, но каждый раз он возвращал меня к ответам на предложенные вопросы.
Шеф-капитан основательно проэкзаменовал меня по географии и новой истории, особенно интересуясь периодом с 1879 по 1910 год, а затем перешел к историческим лицам.
Я должен был рассказать все, что знаю о каждом из них. О большинстве я никогда ничего не слышал, некоторые вообще не играли сколько-нибудь значительной роли в истории. Капитан попросил рассказать о двух итальянцах: Копини и Максони — и был поражен, что я ничего не знаю о них.
— Нивен — актер? — спросил он недоверчиво. — А вы ничего не слыхали о Крэйне Тальботе?
Когда же я описал ему роль Черчилля в недавних событиях, он хохотал до упаду.
Минут через сорок раздался звонок и еще один человек в форме вошел в комнату, поставил большую коробку на стол и вышел. Винтер не обратил на это никакого внимания.
Прошло еще двадцать минут.
— Кто в настоящее время монарх Англо-Германии? — спросил Винтер. — Состав королевской семьи, возраст детей? Статус вице-королевства Индии? Объясните государственное устройство доминионов Австралии, Северной Америки, Земли Кэбота?
Вопросы повергли меня в ужас. Что за безумец придумал их?
Было почти невозможно увязать искаженные упоминания о несуществующих политических единицах и институтах с реальностями нашего мира. Я старался отвечать как можно точнее. Но Винтера, казалось, нисколько не тревожило, что я по-иному излагаю мои искаженные версии событий международной жизни.