Миры империума(сборник фантастических романов)
Шрифт:
Винтер завязал раненую руку носовым платком и продолжал:
— Ваша линия, или мир, мистер Байард, известна под названием В-1-три — одно из двух известных нам исключений, находящихся в Зоне Поражения. Эти линии, ваша и еще одна, лежат на некотором удалении от линии Ноль-Ноль. Ваша чуть ближе, чем В-1-два. Ваш мир был открыт всего около месяца назад, и совсем недавно получено подтверждение его безопасности. Вся исследовательская работа в Зоне Поражения была выполнена управляемыми автоматическими разведчиками. Почему именно мне было предложено похитить вас, не знаю. Но поверьте, если вам удастся серьезно повредить этот шаттл,
Я снова взглянул на часы.
— У вас осталась одна минута, — сказал я. — А я пока слышу одну болтовню, и никаких доказательств.
Винтер облизнул пересохшие губы.
— Дойль, достаньте разведснимки этого района, — сказал он водителю и обратился ко мне:
— Мы сделали их в пути.
Дойль открыл ящик под панелью, вынул большой красный конверт, передал мне, а я — Винтеру.
— Откройте конверт, — потребовал я. — Посмотрим, что там у вас.
Винтер высыпал на стол кучу глянцевых карточек, взял одну и передал мне.
— Все эти снимки были сделаны из абсолютно одинаковых пространственно-временных координат. Отличались лишь координаты Сети.
На снимке изображены были многочисленные скальные обломки на фоне туманной мглы, с несколькими яркими точками, пробивающимися через эту мглу. Я взглянул и ничего не понял.
Винтер передал мне еще одну фотографию. На ней было то же самое. Также и на третьей, только здесь один из осколков скалы имел гладкую поверхность с узкими линиями.
Винтер постарался мне объяснить:
— Масштаб здесь не такой, как кажется. Этот страшный ломоть не что иное, как часть земной коры на расстоянии в тридцать километров от камеры. Линии, их там кажется две, — это дороги.
Я смотрел, не веря своим глазам, пораженный тем, что Винтер, возможно, рассказывал сущую правду.
Капитан протянул мне еще один снимок. На нем было темное пространство, все в буграх, видимое лишь благодаря сумрачному мерцанию света, отраженного неровностями поверхности в направлении луны — бриллиантового диска на черном небе.
На следующем снимке была какая-то темная масса, попавшая в объектив с близкого расстояния и потому нерезкая. Сзади огромное распростертое тело, бесформенное, необъятное, лежало наполовину погребенное в зарослях стелющихся растений. Я с ужасом смотрел на крохотную головку, похожую на коровью, беспомощно свисавшую с этого горообразного создания.
— Да, — сказал Винтер, — это корова. Вернее, корова-мутант, у нее нет ограничений в росте. Сейчас это обширная культура клеток, абсорбирующая питание прямо из зарослей. У всех этих мутаций растет гора плоти. Рудиментарная головка и вырастающие иногда конечности для этой туши совершенно бесполезны.
Я вернул снимки. Мне стало не по себе.
— Хватит, — процедил я сквозь зубы. — Ваша взяла. Давайте выпутываться из этого положения.
Засовывая пистолет в карман, я подумал о пулевом отверстии в панели управления и вздрогнул.
Вернувшись в кабинет, я присел у стола. Винтер снова заговорил:
— Да, приятель… не очень-то приятно узнать все сразу… Капитан продолжал говорить, а я попытался обобщить его фрагментарные сведения в одно целое.
— А как насчет других А-линий? — спросил я, поразмыслив. — Если миров так много, где-то еще, с небольшим отличием, должно было быть сделано такое же открытие. Я имею в виду отличие от вашего мира. Почему вся Вселенная не кишит такими устройствами, постоянно сталкивающимися друг с другом?
— Наши ученые серьезно занимаются этим вопросом, дружище, и пока не могут дать определенного ответа. Тем не менее, кое-что установлено. Во-первых, конструкция генератора Мак-сони — Копини необычайно сложна в исполнении, как я уже объяснял. Малейший промах в первоначальных экспериментах — и мы закончили бы свой путь так же, как те миры, которые вы видели на снимках. Вероятность изобретения этого привода, видимо, очень мала — и тем не менее мы сделали его и научились им управлять.
Что же касается линий близких, то теоретически доказано, что не существует между ними физического разделения; те из линий, что микроскопически близки друг к другу, по существу, сливаются между собой. Это трудно объяснить человеку непосвященному. Один мир фактически переходит в другой совершенно случайно. По существу, природа бесконечности такова, что, кажется, существует бесконечное число близких линий, по которым мы непрестанно перемещаемся. Обычно здесь нет видимых отличий. Мы не замечаем их так же, как не замечаем того, что движемся из одной временной точки в другую в процессе нормального возрастания энтропии.
Увидев, что я напряженно думаю, Винтер добавил:
— Линии движутся двумя способами в бесконечном количестве направлений. Если бы можно было переместиться назад вдоль какой-либо А-линии, появилась бы возможность путешествовать в прошлое. Но это не получается, так как два тела не могут занимать одно и то же пространство. Принцип Мак-сони позволяет перемещаться таким путем, который, по мнению наших ученых, расположен под прямым углом к нормальному течению событий. С его помощью можно было бы действовать на всех 360 градусах, но всегда на одном уровне энтропии, с которого мы начали. Таким образом, мы прибудем в Стокгольм 0–0 в тот самый момент, когда отправлялись из мира В-1-три.
— Винтер рассмеялся: — Это и стало причиной непонимания и взаимных обвинений при производстве первых испытаний.
— Значит, мы непрерывно слоняемся по различным вселенным, даже не осознавая этого, — сказал я скептически.
— Не обязательно любой из нас, и не все время, — усмехнулся Винтер. — Но эмоциональные потрясения, возможно, сопровождаются эффектом перемещения. Конечно, нам очень трудно заметить разницу между двумя смежными линиями, если она заключается во взаимном расположении двух песчинок или даже двух атомов внутри песчинок. Но иногда люди наблюдают некоторые несоответствия. Вы, вероятно, и сами их наблюдали в определенный промежуток времени: исчезновение каких-то предметов, внезапные изменения характеров людей, хорошо вам знакомых, воспоминания о событиях, которых никогда не было. Вселенная не заключена в какие-то раз и навсегда установленные рамки, как мы думали раньше.