Миры Клиффорда Саймака. Книга 1

Саймак Клиффорд Дональд

Но нервы успокаивались, кровь пульсировала, и человек понял, что дышит, уже не задумываясь об этом.

Еще минуту он просто сидел, расслабившись. Ветерок гулял по кабине, ласково касаясь щек. Автомобиль был уже совсем близко.

— Джонни… — прошептал человек, — мы дома. Мы добрались. Это мой дом, Джонни. То самое место, о котором я столько тебе рассказывал…

Никто не ответил ему. Только где-то в глубине сознания возникло неописуемое чувство радости, знакомое разве что восьмилетнему мальчишке, который набегался за день

и вечером забрался под теплое одеяло.

— Джонни! — крикнул человек. И вновь ощутил брожение радости, в этот миг напомнившее ему удовольствие, что испытываешь, сидя в кресле, уронив руку, и в нее тычется прохладный нос любимой собаки…

…Кто-то барабанил по обшивке корабля.

— Ну, ладно, — сказал Эшер Саттон. — Я иду. Все будет в порядке.

Он наклонился, вытащил из-под кресла портфель. Подойдя к выходу, щелкнул замком. Люк открылся, и он сошел на землю.

Там его ждал только один-единственный встречавший.

— Привет, — улыбнулся Эшер Саттон.

— Добро пожаловать на Землю, сэр, — сказал человек, и струны памяти дрогнули от сочетаний звуков в слове «сэр». Саттон остановил взгляд на лбу встречавшего, и разглядел неяркую татуировку — серийный номер.

Надо же — он начисто забыл о существовании андроидов! Наверное, вообще о многом забыл. Забыл тысячи привычных мелочей. Они выветрились из памяти за двадцать лет.

Он заметил, что андроид с любопытством разглядывает его. Взор того задержался на разодранной коленке, потом скользнул к босым ногам.

— Там, где я был, — резко сказал Саттон, — я не имел возможности каждый день покупать новые костюмы.

— Конечно, сэр, — ответил андроид.

— А борода, — продолжал Саттон, — потому, что бриться было нечем.

— Ну, что вы, сэр, я видел бородатых и раньше, — смущенно воскликнул андроид.

Саттон стоял, не двигаясь, и смотрел на раскинувшийся перед ним мир — на устремленные в небо верхушки башен, сверкающие в лучах рассветного солнца, на зелень парков и лугов, на голубые и алые вспышки цветов на склонах холмов.

Он глубоко вздохнул, чувствуя, как воздух живительной струей наполняет самые дальние уголки легких, которые так соскучились по нему…

Откуда-то из глубины памяти всплыли и нахлынули воспоминания. О жизни на Земле, о первых лучах Солнца, о пожарах закатов, о ярко-синем небе, о росе на траве, о быстром течении человеческой речи, о радостных звуках музыки, о дружелюбии птиц и белок, о покое и счастье…

— Машина ждет, — прервал воспоминания голос андроида. — Я отвезу вас к патрону.

— Я бы предпочел прогуляться, — ответил Саттон. Андроид покачал головой.

— Он ждет, сэр, и просил поторопиться.

— Ну, если так, то, конечно, поехали.

Сиденье было мягкое, и Саттон почти утонул в нем, не выпуская из рук портфеля.

Машина мчалась вперед, а он смотрел вокруг, очарованный зеленью.

— Зеленые поля Земли… — тихо пробормотал он. — Или там было «зеленые долины»?

Ладно, не так уж важно. Эта песня написана давным-давно, когда на Земле еще были поля, а не стриженые газоны, когда человек обрабатывал землю из куда более практических соображений, чем разбивка цветников… Это было давно, тысячу лет назад, когда человек только начинал ощущать, как Вселенная стучится в его душу. Задолго до того, как Земля стала столицей и административным центром Галактической Империи.

Вдали, у самой линии горизонта пошел на взлет громадный лайнер. Он отдал Земле прощальный поклон и скоро превратился в крошечную серебристую точку в синеве небес. Еще через мгновение точка вспыхнула червонным золотом в лучах солнца, и ее поглотила кружевная дымка небес.

Взгляд Саттон вновь вернулся к земле. И он как будто растворился в ее красоте, словно, пережив долгую зиму, впервые окунулся в настоящее ласковое тепло весны…

Вдали, на севере, возвышались башни-близнецы Департамента Инопланетных Связей. На востоке сверкала громада из стекла и пластика — Североамериканский Университет. Другие здания… Другие он забыл, не помнил их назначения. Уже не помнил.

Небоскребы располагались на довольно значительном расстоянии друг от друга, между ними раскинулись парки, а жилые дома скрывались за деревьями и зелеными изгородями.

Машина въехала на стоянку у административного здания космопорта.

— Прошу вас, сэр, — сказал андроид, открывая дверь.

В приемной было занято несколько кресел; в ожидании приема большей частью сидели люди.

Что люди, что андроиды, подумал Саттон. Ни за что не отличишь, пока на лоб не посмотришь.

Метка на лбу — штамп производителя — предупреждающее клеймо: «Это не человек, хотя очень похож»

Вот кто меня выслушает. Вот те, кому будет не все равно, кто поможет мне, если люди отвернутся. Потому что быть андроидом хуже, чем быть человеком. Их родила не мать, а лаборатория. Их мать — смесь химических веществ. А отец — высшая ступень развития технологической мысли.

Андроид — искусственный человек. Человек, созданный в лаборатории на основании глубочайших человеческих знаний о собственной химической, атомной и молекулярной структуре и том таинственном понятии, что именуется жизнью.

Настоящие люди, но с двумя исключениями — метка на лбу и неспособность к биологическому размножению. Искусственные люди, созданные в помощь настоящим, несущие на своих плечах тяжкий груз забот Галактической Империи, помогающие тонкой прослойке человечества стать немного шире. При всем том им отведены определенные рамки, за которые выходить не полагалось.

Коридор был пуст. Саттон, шаркая босыми ногами, шел следом за андроидом.

Они остановились перед дверью с табличкой:

Томас Г. Дэвис

(человек)

Начальник оперативной службы