Миры Клиффорда Саймака. Книга 7
Шрифт:
— Можешь не продолжать, чародей. Я ничего не буду отрицать. Но я не могу понять, зачем тебе понадобилось сорвать с меня маску. Не вижу, какая тебе от этого польза. Тебе не станет лучше, а мне — хуже, да и зачем бы тебе желать мне зла? Будь моя воля, я бы так и осталась полоумной старой ведьмой.
— Довольно, — сказал Харкорт коробейнику ледяным тоном. — Не могу понять, зачем ты это сделал. Она была довольна тем, как живет, и…
Коробейник поднял руку и сказал, обращаясь к Нэн:
— В тот день, когда я с вами познакомился, вы были с дочерью. С прелестной крошкой…
— Она умерла, — сказала
— Вы искали ее?
— Искала. Я расспрашивала всех, кого могла. Даже Нечисть. Но Нечисть только глумилась надо мной. Я убеждена, что она со своим трубадуром убежала на Брошенные Земли. С этим пустоголовым повесой, который надеялся околдовать Нечисть. Я убеждена, что она здесь побывала.
— Она все еще здесь, — сказал коробейник. — И она, и ее трубадур, которому почти удалось околдовать Нечисть. Она лежит здесь рядом со своим трубадуром, и с нашим таинственным святым, и с множеством древних чародеев, с которыми нынешние и сравниться не могут. Которым я в подметки не гожусь. Им, чьи кости истлели, но дух могуществен, вечен и неподвластен смерти, под силу преодолеть барьер между смертью и жизнью, протянуть руку и коснуться нас с вами…
Он на мгновение умолк, потом воздел руки над головой, и из его растопыренных пальцев с легким потрескиванием посыпались маленькие молнии.
— Им, — провозгласил он, — и только им, известен ответ, который мы ищем.
И ответ прозвучал. Откуда-то из тьмы, окружавшей костер, донеслась стройная мелодия. В воздухе разлилось ослепительное сияние, из которого сыпались молнии и раздавались раскаты грома, и все, кто его увидел, упали замертво.
Глава 25
Костер погас, и в темноте слышался чей-то плач. Сияние исчезло вместе со вспышками молний и раскатами грома. В темноте Харкорт мог различить только темные силуэты деревьев на фоне усыпанного звездами неба. Он почему-то сразу понял, что это совсем не те деревья, которые росли среди валунов в зачарованном месте, укрывшем их от Нечисти.
Харкорт приподнялся на локте. Плач не умолкал. Он встал на четвереньки и пополз в ту сторону, откуда он доносился. Плакала женщина. Иоланда? Что с ней могло случиться? Но он тут же понял, что это не Иоланда. Значит, Нэн. Он увидел рядом какую-то смутную тень на земле, подполз к ней, протянул в темноте руки, приподнял ее и прижал ее голову к груди. Крепко держа ее в объятьях, он укачивал ее, как маленькое дитя.
— Тссс, — шепнул он. — Тссс, все хорошо. Послышались еще чьи-то голоса, среди которых он различил резкий голос коробейника:
— Замолчите все. Ничего не говорите. Лежите тихо. Молчите!
Чьи-то руки нащупали Харкорта, и он услышал хриплый шепот аббата:
— Чарлз, это ты?
— Я, — отозвался Харкорт.
— Где мы, Чарлз?
— Один Бог знает, — ответил Харкорт.
Какая-то волшебная сила перенесла их далеко от этого безопасного убежища. Он чувствовал, что они где-то совсем в другом месте. Здесь было так же тихо, как в зачарованной долине, но не было того безмолвия,
— Марджори, Марджори, Марджори… — тихо причитала Нэн.
Из темноты показалась какая-то белая фигура.
— Пустите меня к ней, — прозвучал голос Иоланды. — Пустите меня. Она оплакивает свою дочь.
Иоланда придвинулась, оттеснила Харкорта и прижала к себе Нэн.
— Ну ничего. Ничего… — тихо приговаривала она. Глаза Харкорта начали привыкать к темноте, и он различил вокруг еще несколько движущихся темных силуэтов.
— Оурррк! — прокричал попугай почти над самым его ухом.
— Удавить чертову птицу! — сказал коробейник. — Свернуть ей шею, иначе ее замолчать не заставишь.
— По правде говоря, я бы лучше свернул шею тебе, — сказал аббат. — В какую немыслимую историю ты нас втянул?
Харкорт окинул взглядом склоны холмов, окружавших долину, где они оказались. На них можно было различить силуэты деревьев и еще какие-то бесформенные темные пятна. Одно из них он узнал — это был неуклюжий, сгорбленный силуэт горгульи.
«Значит, они все еще с нами, — подумал он. — И по-прежнему стоят на страже. А какая судьба постигла еще одного из наших — тролля с петлей на шее?» Харкорт припомнил, что в последний раз видел его удирающим вниз по склону во время битвы. Наверное, у него было достаточно оснований удирать. Он пошел с людьми, и попади он в лапы Нечисти, это, конечно, стоило бы ему жизни. Даже если бы он и знал об очарованном убежище за холмом, он должен был сообразить, что ему туда входа нет.
А Нечисть — знала она об этом убежище? Непременно должна была знать. А если так, то почему она не позаботилась о том, чтобы отрезать от него людей? И тут Харкорт понял, что именно это она и сделала. Кучка Нечисти, что кинулась на них с вершины холма, и была тем отрядом, который послали, чтобы их отрезать. Но что-то у них не получилось. Подумав еще немного, Харкорт догадался, в чем дело. Тот отряд не послушался приказа и кинулся в атаку, вместо того чтобы сидеть в засаде и встретить людей лишь тогда, когда у подножья холма покажутся главные силы Нечисти. В своем чрезмерном усердии они надеялись одержать победу самостоятельно, одним ударом, а не ждать, пока подойдут главные силы. Наверное, это были те самые горячие головы из молодых, что рвались к славе. Но их действия были ошибкой — они могли бы и сами это предвидеть, если бы дали себе труд подумать. Впрочем, молодежь склонна отдаваться минутному порыву, не задумываясь о последствиях. Харкорт мрачно усмехнулся — исхода, более удачного для их отряда, он и сам бы придумать не мог.
— Соберитесь вместе, — послышался хриплый шепот коробейника. — Идите сюда поближе, только тихо. Я должен вам кое-что сказать. Но это нельзя говорить громко.
Рыдания Нэн смолкли. Иоланда все еще сидела, прижав ее к себе. Аббат, до сих пор стоявший рядом с Харкортом, отошел — наверное, ближе к коробейнику.
Харкорт тронул Иоланду за руку.
— Пойдем. Коробейнику не терпится что-то нам сказать.
Все собрались и стояли в темноте вокруг коробейника.