Миры неведомые
Шрифт:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что я хочу сказать? Нельзя упускать такой случай! Как всегда, ты близорук и непрактичен. Неужели, Мишель, мы вечно будем где-то на задворках, в то время как всякие Яхонтовы будут пожинать лавры? Ты слышал: «другие известные ученые»? Известные! Нельзя же вечно сидеть на профессорском месте! Да еще на кафедре далеко не ведущего вуза. Мужчина должен стремиться вперед, пробивать себе дорогу! Мысленно я всегда вижу тебя академиком. При твоих способностях и знаниях это совершенно естественно. Но цели достигают только те, кто умеет бороться, а
– Короче говоря, ты хочешь, чтобы я полетел на Венеру?
– Мишель, ты же знаешь, что я никогда не вмешиваюсь в твои дела…
Профессор, застегивая пижаму, подумал: «Хорошо - не вмешиваешься!» Но ничего не сказал.
– Ты же знаешь, - продолжала Мария Сергеевна, - что я… Одним словом, если хочешь знать мое мнение…
– Ну?
– Изволь. Мне кажется, что надо использовать дружбу с Яхонтовым. Он немного витает в воздухе. Но такими людьми не стоит пренебрегать…
– Это мой большой друг, Мари!
– Тем лучше. Многие сочли бы за счастье принять участие в экспедиции. А тебе оно само дается в руки.
– А опасность?
– Что - опасность?
– Тебе не будет грустно, если я попросту сверну себе шею? И расставаться на такой срок?
– Милый, конечно, я буду безумно тосковать. Но ведь до разлуки еще далеко. Около трех лет займут приготовления. Мало ли что может произойти за эти три года! А уже один факт, что ты значишься в числе участников экспедиции, выдвигает тебя в ряды самых прославленных ученых… В конце концов, всякая умная жена должна пренебречь своими личными переживаниями для блага семьи!
– Риск все-таки огромный…
– Мой дорогой, я верю в науку. С теми знаниями, которыми обладаешь ты, и, потом, Виктор Петрович, и этот… как его…
– Красницкий?
– Да, Красницкий. Говорят, он выдающийся специалист своего дела. Ракету поведут замечательные пилоты. Опасности будут сведены до минимума. Готовить полет будет целый ряд институтов… Нет, я не допускаю и мысли, что возможна авария…
Беседа в этом духе затянулась за полночь. Михаил Андреевич и потом долго не мог уснуть и вынужден был принять одну за другой две таблетки снотворного.
Наташа позвонила у дверей академика Яхонтова, но его не оказалось дома. Надежда Павловна, хорошо знавшая девушку, провела ее в приемную и предложила подождать возвращения ученого. На этот раз Виктор Петрович запоздал. Было девять часов вечера, когда он вернулся, уставший от междуведомственных совещаний и споров, побывавший за день в десяти местах.
Заметив в приемной Наташу, он понял, что разговора нельзя избежать, и бросил выразительный взгляд на секретаря, как бы говоря: «Ну зачем вы ее впустили? Неужели нельзя было догадаться?» Надежда Павловна только пожала плечами: дескать, тут ничего не поделаешь, не отвертишься…
Немая сцена продолжалась всего несколько мгновений. Виктор Петрович приветливо поздоровался и попросил Наташу пройти в кабинет.
– Ну, что вы скажете хорошего?
– спросил он, вежливо пропуская ее вперед.
Наташа
– Виктор Петрович!
– многозначительно и почти торжественно сказала она.
– Виктор Петрович!…
– Ну, ну!
– Вы догадываетесь, зачем я пришла? Академик кисло улыбнулся и кивнул головой.
– Так что же вы мне скажете? Вместо ответа академик подвинул Наташе целую пачку распечатанных писем.
– Видите?
– произнес он.
– Здесь почта, поступившая только сегодня. Надо полагать, люди писали сразу после передачи нашего сообщения. Вот письма из Москвы, вот из Киева, из Риги, Тбилиси, Таллина, Алма-Аты… Кстати, среди них вы найдете и радиограмму вашего супруга… Эх, вы, поженились и на свадьбу не позвали!
– Мы, Виктор Петрович, уехали на юг.
– Знаю, знаю! Получил открытку, благодарю… Наташа с интересом пробежала ряд писем.
– Всего можно не читать, - сказал академик.
– Содержание одинаковое: хотят лететь со мной на Венеру… Впрочем, вот письмо из Таллина. Один товарищ предлагает сначала построить опытный экземпляр космической ракеты и послать его с приятелем как разведчиков.
– Для чего?
– Чтобы не подвергать риску ученых, более нужных для страны. Трогательно?
Наташа увидела радиограмму Владимира и прочла ее.
– Надеюсь, Владимира вы возьмете?
– Вероятно. Я полагаю, что без него нам не обойтись.
– А меня?
– Наталья Васильевна, если бы речь шла о заслугах, так сказать, о моральном праве, то ваше имя заняло бы первое место, - сказал извиняющимся тоном Виктор Петрович.
– К сожалению, приходится думать о другом. Полет на Венеру - исключительно опасное и трудное дело. Да, да, уверяю вас! А помимо всего, тут требуются большие физические силы. Лететь могут только мужчины. Подумайте сами, на что обречена слабая женщина в такой трудной экспедиции?
– Я вовсе не слабая.
– Предположим, но…
– Я могу работать, делать что угодно. Скоро я стану геологом-разведчиком. Вы же знаете, что в этой области я могу пригодиться.
– Знаю, знаю!
– Вот видите!
– И все-таки одной молодой женщине среди мужчин… Два года в тяжелых условиях. Нет, и не просите!
– Виктор Петрович сделал решительный жест головой, означавший категорический отказ.
Но Наташа не сдавалась. После минутного молчания она подошла к вопросу с другой стороны.
– Вы забываете еще одно обстоятельство… - тихо сказала она, потупив глаза.
– А именно?
– Мы так недавно поженились… Что же теперь получается? Разве жена не имеет права разделить с мужем все опасности и все труды? Ведь, кроме разума, есть же и чувство. Любовь - это не так-то просто…
Академик некоторое время смотрел перед собой. Карандаш качался в его нервных пальцах. Потом он посмотрел на Наташу испытующе и даже сурово. Та выдержала этот взгляд.
– Ну как вы не понимаете!
– произнес наконец Виктор Петрович.
– Мне очень хочется сделать вам приятное, но чистое безумие брать с собой в рискованное путешествие такую молодую женщину. Не имею права!…