Миры Пола Андерсона. Том 22. Сломанный клинок. Дети морского царя
Шрифт:
Йонас беспокойно переминался с ноги на ногу.
— Ну ладно, хватит. Дело не ждет, — сказал он, обдав Тоно запахом сыра и заплесневелых сухарей.
Тоно отрицательно покачал головой:
— Прежде всего, подай еды. Столько, сколько я велю.
Хакон нахмурился:
— Перед сражением лучше всего вообще не есть, а ели уж есть, то что-нибудь легкое.
— Для вас — лучше. Для нас — нет.
Темноволосый человек лет сорока по имени Стайнкил загоготал:
— Вот именно! Хакон, ты же знаешь, какую прорву рыбы за один присест сжирает тюлень!
Хакон пожал плечами. Увидев, сколько мяса съели его пленники, он едва поборол смятение и испуг. С
— Все, что ли? — и толкнул дверь.
— Нет, не все. Вам придется еще немного подождать, — ответил Тоно.
Хакон резко обернулся:
— Забыл, кто ты в этом доме? Пленник!
— А ты забыл, кто поведет вас в бой?
Принц лири опустился на колени рядом с сестрой, обнял ее и прошептал, вдыхая свежий запах ее волос:
— Эяна, моя участь завидна, по сравнению с тем, что ожидает тебя. Если я погибну, у тебя будет случай в этом убедиться. Но ты… Сторожить тебя остаются женщины, старые хрычи и молокососы. Сыграй на их страхе, придумай что-нибудь, одурачь этих людей!
— Попробую. Только… Ах, Тоно, я все время буду думать о тебе и ни о чем другом. Вот если бы мы были вместе…
И глядя друг другу в глаза, они запели Прощальную песнь:
Тяжкой тоскою сердце томится в прощания час, Думы унылы, убита разлукою радость, Нет облегчения сердцу в слезах и рыданьях. Мужествен тот, кто уходит, упорен и стоек — кто ждет. Светом улыбки, как прежде, в час расставанья пусть светятся лица. Дай ясно надежду, что скоро мы свидемся вновь, Счастье с удачей возьми, вернешь их, вернувшись.Поцеловав сестру, Тоно поднялся и вышел за дверь.
С Хаконом было десять крепких парней. В их распоряжении имелось два яла из трех, что остались у Хакона с лучших. времен. Йонас предложил взять у жителей поселка еще несколько лодок.
— Если мы потерпим поражение и погибнем, соседи заберут все наше добро, растащат дом по камешку.
Хакон оборвал сына:
— Если мы потерпим поражение, погибнут все до единого. Тупилака не победила целая флотилия, а не какие-то несколько ялов. Ты же слышал о том сражении. Три лодки тогда успели уйти, остальные он пустил ко дну.
Наша главная надежда — водяной. Но он один. И вот что: я получил от короля титул наместника нашей области не для того, чтобы подвергать жизнь людей опасности, а для того, чтобы оберегать и защищать их. — В решительном взгляде Хакона заблистала гордость. — Если мы победим — мы с вами — то наша слава будет жить в сагах, до тех пор пока в Гренландии останется хоть один норвежец.
Люди сели в лодки. Тоно тем временем разделся и бросился в волны. По решению Хакона, оружия ему не дали, он должен был получить его, только когда начнется битва. Многим в отряде Хакона Тоно внушал почти такой же страх, как волшебное чудище, на которое они готовились напасть.
Накануне им удалось повалить и связать этого водяного, но тем не менее в глазах людей он оставался сверхъестественным существом, вселявшим ужас в их сердца. Как знать, думали они, может быть, во второй раз Хакон его не одолеет.
Люди в молчании сели по местам, вернулся в лодку и Тоно. Весла заскрипели в уключинах, опустились на воду, в деревянные борта ялов ударили волны. Два шестивесельных суденышка отошли от берега. Брызги оставляли на губах привкус соли.
Гребли все, кто были в лодках. Греб и Тоно, он сидел в носовой части яла рядом с Хаконом. Впереди сидели Йонас и Стайнкил, имена остальных — грязных низкорослых уродцев, Тоно не потрудился запомнить. Вторая лодка вскоре их догнала и теперь шла справа по борту на расстоянии нескольких морских саженей.
Тоно нравилось грести, он был рад, что наконец согрелся и размял одеревеневшие мышцы. Его не омрачала даже мысль о предстоящем сражении.
Спустя некоторое время Хакон сказал:
— Полегче, Тоно, не то ял перевернешь.
— Здоровый, а? Ну прямо медведь! — заржал Стайнкил, обернувшись назад.
— Да только по мне, так лучше бы с нами сейчас медведь был.
— Ты его не дразни, — неожиданно вмешался Йонас. — Тоно, ты… Прости, в общем. Ты не сомневайся, мы вас не обманем. Мой отец — человек чести. И я стараюсь быть похожим на него, вести себя благородно…
— Как сегодня ночью с моей сестрой? — отрезал Тоно.
— В чем дело?
От Хакона, который о чем-то задумался и не слушал, ускользнул смысл последних слов. Йонас смотрел на Тоно умоляющим взглядом.
Принц лири мгновенье помедлил.
Тоно не был по-настоящему глубоко возмущен тем, что произошло ночью.
На подобные вещи и он и Эяна смотрели просто. Если в ее жизни и было меньше любовных связей и приключений, то лишь по той причине, что Эяна была на два года младше брата. Кроме того, она знала одно несложное заклинание, которое оберегало от нежелательной беременности. А Тоно наверняка не отказался бы переспать с сестрой Йонаса Бенгтой, если б вдруг ему предоставилась такая неверолтная возможность. Тем более что и он и сестра уже совершенно извелись, ведь за время их странствий они поневоле постоянно были вдвоем, но не могли позволить себе интимной близости — в память о матери, ибо Агнета раз и навсегда запретила своим детям даже помышлять о таких вещах. В конце концов, Тоно рассудил, что ничего не потеряет, если мальчишка преисполнится к нему чувством благодарности.
— Ни для кого не секрет, что этот малый от вожделения того и гляди спятит, — ответил он на вопрос Хакона.
— Смертный грех, — хмуро сказал Хакон. — Отринь соблазн, сынок.
Покайся и сам попроси отца Сигурда, этого мямлю, чтобы он наложил на тебя подобающую епитимью.
— Да что ж ты его стыдишь? — снова подал голос Стайнкил. — Она ж красавица, я таких в жизни не видывал, а как одета, бесстыжая?
— Сосуд диавольский, — отрывисто сказал Хакон. — Остерегайтесь, остерегайтесь ее. В этой глуши слабеет наша вера в Господа. Я содрогаюсь при мысли о том, чем могут кончить наши потомки, если мы не… Когда разделаемся с Тупилаком — если, конечно, одолеем его — я сам отправлюсь за дочерью. Почему, ну почему она ушла?! Господи Иисусе, ведь все, все у нее было — и родня, и предки, и отчий дом, любовь близких. Она носила платья из настоящей материи, у нее были еда и питье, как у белых людей, ей принадлежало все, что мы с таким трудом завоевывали, чтобы выжить… А теперь ею владеет дикарь, взявший ее силой скрелинг, который спит в логове из снега и льда и жрет сырое мясо! Какие силы преисподней заставили ее уйти?!