Миры Роберта Хайнлайна. Книга 4
Шрифт:
— Ну что ж… хорошо.
— Отлично. А теперь пойди успокой ее и… Дьюк, постарайся заставить ее понять, что происходит.
— Попробую. Но я согласен с матерью. Ты нарочно выводишь ее из себя.
— Не спорю. Продолжай.
Дьюк внезапно повернулся и ушел. Карен тихо заметила:
— Я тоже так думаю, папа. Ты вывел ее из себя.
— Я решил, что иначе нельзя, Карен. Если бы я не сделал этого, она вообще бы палец о палец не ударила, а только гоняла Джо взад-вперед, обращаясь с ним, как с наемным поваром.
— Что ты, Хью, я очень даже люблю готовить.
— Она готовит гораздо лучше, чем ты, Джо, и она, именно онабудет заниматься стряпней. Не приведи Господь поймать мне тебя помогающим ей.
Юноша улыбнулся.
— Не поймаешь.
— Надеюсь. В противном случае я сниму с тебя шкуру и прибью ее к стене. Барбара, что ты знаешь о сельском хозяйстве?
— Очень мало.
— Но ведь ты ботаник.
— Нет, в лучшем случае я могла бы им стать когда-нибудь.
— Даже это делает тебя трижды фермером по сравнению с нами. Я, например, едва отличаю розу от одуванчика, Дьюк знает еще меньше, а Карен вообще считает, что картошка образуется в подливке. Ты слышала, как Джо назвал себя горожанином. В убежище должны быть семена, небольшой запас удобрений, кое-какой сельскохозяйственный инвентарь и книги по сельскому хозяйству. Осмотри все это и постарайся найти место для огорода. А уж мы с Джо вскопаем что нужно, и все такое прочее. Но тебе придется руководить нами.
— Хорошо. А есть семена каких-нибудь цветов?
— Как ты догадалась?
— Просто мне очень хотелось, чтобы они были.
— Есть. И однолетних, и многолетних. Сегодня выбирать место не нужно. Я не хочу, чтобы вы с Карен далеко отходили от убежища, пока мы хорошо не разведаем обстановку. Джо, сегодня нам нужно сделать две вещи: лестницу и две уборных. Барбара, как у тебя с плотницким искусством?
— Так… средне. Могу вбить гвоздь.
— Тогда не разрешай Джо делать то, что способна сделать сама. Его ребра должны срастись. Но лестница нам необходима. А тебе, Карен, мой цветочек, предоставляется почетная обязанность соорудить два туалета.
— Н-да. Что ж, благодарю.
— Просто два углубления. Одно для вас, эфемерных созданий, другое для нас, грубых мужчин. Потом мы с Джо соорудим сначала что-нибудь вроде небольших будочек, а позже, возможно, рубленые отхожие места или даже каменные.
— Интересно, па, ты сам-то собираешься что-нибудь делать?
— Конечно. В основном умственную работу. Осуществлять общее руководство, наблюдение — одним словом, надзор. По-твоему, это не адский труд, а? — Он зевнул. — Ну ладно, всего хорошего. Я, пожалуй, прошвырнусь в клуб, зайду в турецкую баню, а остаток дня проведу за добрым, крепким плантаторским пуншем.
— Папочка, может, ты лучше примешь холодный душ из ручья? Выдумал тоже, туалеты!..
— Отчизна будет гордиться тобой, дорогая! Через полчаса Хью с сыном стали собираться в дорогу.
— Джо, — предупредил Хью. — Мы собираемся вернуться до темноты, но, в случае вынужденной задержки, мы до утра будем жечь костер и возвратимся завтра. Если тебе придется
— Конечно.
— Мы пойдем по направлению к тому холму — видишь? Я хочу подняться на него, чтобы осмотреть как можно большую территорию. Может быть, удастся заметить какие-нибудь признаки цивилизации.
Они отправились в путь. Их снаряжение состояло из ружей, фляжек, топора, мачете, спичек, сухих пайков, компасов, биноклей, грубых ботинок и плащей. Плащ и ботинки оказались Дьюку впору: он сообразил, что отец запас одежду специально для него.
Они шли, по очереди меняясь местами, — тот, кто шел позади, старался не отставать и считал шаги, а идущий впереди изучал окрестности, определяя направление по компасу, и запоминал увиденное.
Высокий холм, избранный Хью в качестве наблюдательного пункта, находился за ручьем. В поисках брода они немного прошли вниз по течению. Вокруг было много всякой живности. Особенно изобиловали эти места миниатюрными косулями, на которых, очевидно, никто не охотился, по крайней мере, люди, так как по пути Дьюк заметил горного льва и дважды им встречались медведи.
Когда они достигли вершины, было уже примерно три часа пополудни. Подъем оказался довольно утомительным — мешал густой кустарник, к тому же они никогда не занимались альпинизмом. Как только они забрались наверх, у Хью возникло горячее желание рухнуть на землю и больше не вставать. Но он преодолел эту минутную слабость и огляделся. К востоку местность казалась более ровной. Его взгляду предстало бесконечное пространство прерий.
И ни малейших признаков присутствия человека.
Хью настроил бинокль и стал изучать окрестности. Заметив движущиеся вдали силуэты, он решил, что за ними стоит понаблюдать внимательнее. Но все это потом, потом…
— Хью!
Он опустил бинокль.
— Да, Дьюк?
— Видишь тот пик? Так вот, его высота равняется тысяче ста десяти футам.
— Не спорю.
— Это Маунтин-Джеймс. Отец, мы дома!
— Что ты хочешь этим сказать?
— Посмотри на юг. Видишь там три глыбы? В тринадцать лет я сломал ногу, упав со средней из них. А вон та, остроконечная гора между ними и Маунтин-Джеймс — это Гантерс-Хорн. Неужели ты не видишь? Ведь линию горизонта можно так же легко сличить, как и отпечатки пальцев! Это Маунтин-Спрингс!
Хью уставился туда, куда показывал Дьюк. Действительно, вид был ему знаком. Даже окно его спальни было расположено с таким расчетом, чтобы из него была видна вся панорама. Сколько раз он сиживал на закате и смотрел на эти горы!