Миры Роберта Хайнлайна. Книга 8
Шрифт:
— Я постараюсь, отец!
— Если же нам не суждено увидеться, то помни: твоя кровь в нашей стали, наша сталь в твоей крови. Ты был и остаешься «Сизу».
— Сталь в крови…
— Удачи тебе, сынок. Будь умницей.
— Удачи… Ох, отец!
— Не надо! А то я не выдержу. Сегодня же вечером я передам от тебя привет. Ты больше не должен появляться там.
— Да, сэр.
— Я и твоя мать — мы оба любим тебя.
Брисби приоткрыл дверь.
— Вас ждет аэрокар, сэр.
— Иду, шкипер, — Крауза расцеловал Торби в
Вскоре вернулся Брисби. Усевшись в кресло, он посмотрел на Торби и сказал:
— Я даже не знаю толком, что с тобой делать. Ну ладно, придумаем что-нибудь, — он нажал кнопку. — Эдди, пусть боцман разыщет где-нибудь свободную койку, — и обернулся к Торби. — Мы все уладим, если ты не слишком привередлив. Я знаю, что вы, Торговцы, живете в роскоши.
— Сэр?
— Что такое?
— Баслим был полковником? Вашей службы?
— Ммм… в общем, да.
Торби задумался на несколько минут, и воспоминания с новой силой нахлынули на него. Он нерешительно произнес:
— Мне кажется, у меня есть послание… для вас.
— От полковника Баслима?
— Да, сэр. Меня нужно погрузить в легкий транс, но мне кажется, я смогу вспомнить начало и так, — Торби произнес несколько кодовых групп. — Это предназначено для вас?
Полковник Брисби вновь проворно прикрыл дверь и со всей серьезностью сказал:
— Ни в коем случае не употребляй этот код, пока ты не будешь абсолютно уверен, что тебя слушает тот, кому положено, и что комната проверена и не прослушивается.
— Простите, сэр.
— Ничего страшного не произошло. Однако любая информация, закодированная этим шифром, является строго секретной. Надеюсь, содержание послания за два года не утратило своего значения, — и вновь нажал кнопку. — Эдди, отставить боцмана. Пришли ко мне офицера-психолога. Если его нет на борту, пусть его разыщут, — он посмотрел на Торби. — Я все еще не знаю, что с тобой делать. Лично я предпочел бы держать тебя в сейфе.
Длинное послание было вытянуто из Торби в присутствии только самого Брисби, его старшего заместителя, подполковника Стэнка, и бортового психолога, капитана медицины Исадора Кришнамурти. Дело шло туго; доктору Кришнамурти нечасто доводилось пускать в ход гипноз. Торби был напряжен и не поддавался воздействию, а подполковник, отчаянно богохульствуя, пытался управиться с записывающей аппаратурой. Наконец психолог выпрямился, вытирая со лба пот.
— Я думаю, это все, — устало произнес он. — Но что это такое?
— Забудьте все, что слышали, док, — посоветовал Брисби. — А еще лучше сразу перережьте себе горло.
— Хм… спасибо, босс.
— Шеф, давайте прокрутим его еще раз, — предложил Стэнк. — Гипноз нашего псих-доктора подействовал на меня гораздо успешнее, чем на парня. К тому же, у него дикий акцент, и я опасаюсь за достоверность информации.
— Ничего подобного. У парня чистое земное
— Ну, значит, дело в моих ушах. Они подвергались вредному влиянию — я слишком долго пробыл на борту.
— Так вот почему так засорен язык ваших офицеров, — хладнокровно проговорил Брисби. — Слушайте, Стэнк, правда ли, что ваши подчиненные вынуждены записывать слова на бумажке, чтобы вы могли их понять?
— Только уроженцы Аралеши, сэр… не принимайте мои слова в свой адрес, вы сами спросили. Так может быть, повторим? Было бы неплохо отсеять шумы.
— Ваше мнение, док?
— Хмм… пациент устал. Нельзя ли в другой раз?
— Можно. Теперь он останется у нас надолго. Ладно, будите его.
Пока Торби расправлялся с принесенными боцманом несколькими литрами кофе, подносом сандвичей и бифштексом на закуску, полковник и его помощник начисто переписали тысячи слов последнего донесения Калеки Баслима. Стэнк откинулся на спинку кресла и присвистнул.
— Можете расслабиться, шеф, эта штука будет жечься еще пару сотен лет.
— Да, — серьезно ответил Брисби. — К тому времени успеет погибнуть немало отличных парней.
— Точно. И вы знаете, что поражает меня больше всего? Этот мальчишка-Торговец, который мотался по всей Галактике, неся в голове донесение «перед-прочтением-сжечь». Может быть, отравить его?
— И потом писать бесчисленные объяснительные?
— Ну что ж, может быть, доктор Криш сумеет стереть ему память, не прибегая к лоботомии.
— Полагаю, что, если кто-нибудь хотя бы дотронется до парня, полковник Баслим восстанет из мертвых и придушит его. Ты знал Баслима, Стэнк?
— Он читал мне курс психологического оружия в последний год обучения в Академии. И сразу после этого ушел в корпус «Икс». Самый блестящий ум, который я когда-либо встречал, — конечно, если не считать вашего, босс.
— Не напрягайся. Без сомнения, он был великолепным учителем, да и во всем остальном всегда оказывался на высоте. Но если бы ты знал его еще раньше! Мне посчастливилось служить у него в подчинении. Даже теперь, когда я командую кораблем, я часто спрашиваю себя: «А как поступил бы на моем месте Баслим?». Он был лучшим командиром корабля из всех, у кого я служил. Тогда он уже второй раз отказывался от повышения: ему должны были присвоить маршала, но он предпочел письменному столу палубу корабля.
Стэнк покачал головой.
— А мне, вероятно, так и не дождаться того мига, когда я пересяду за стол и стану писать за ним инструкции, которые никто не будет читать.
— Ты не Баслим. Не будь его работа так трудна, он нипочем не взялся бы за нее.
— Я не герой. Я всего лишь соль земли. Скажите, шеф, вы были с ним во время спасения «Ханси»?
— Хочешь сказать, что мне бы тогда не носить нашивки? Нет, слава богу, меня тогда перевели в другое место. Баслиму пришлось сражаться врукопашную. У них там была сущая мясорубка.