Миры Роджера Желязны. Том 15
Шрифт:
Для сектора термоядерной электростанции, захваченной террористами, порядок был просто исключительный. Не считая разбитого стекла в вестибюле, Гарден не заметил, чтобы хоть что-то было не на месте: ни опрокинутой мебели, ни горящего или разбитого оборудования, ни летающей бумаги; словом, не похоже на зону военных действий.
О беде свидетельствовали только мониторы компьютеров: мерцая красными предупредительными сигналами, они автоматически регистрировали в бесконечных зеленых колонках настойчивые команды невидимым собакам, которые уже никогда их не выполнят. Другие колонки, голубые, регистрировали бесчисленные
Педантичным компьютерам службы безопасности не дано было знать одного: все коммуникационные кабели вокруг территории станции, как на металлической основе, так и волоконно-оптические, были перерезаны перед нападением. Всеволновый глушитель подавлял радиосигналы в любом диапазоне, создавая мертвую зону в радиусе шести километров. Правда, это затрудняло также общение между группами террористов, но Итнайн и Хасан, очевидно, больше надеялись на тщательное планирование, точный инструктаж и выверенный график, чем на болтовню по рации.
В конце коридора ковровая дорожка упиралась в металлический порог. Дверь отсвечивала нержавейкой, по диагонали ее пересекали ленты из желтого металла, обрамленные черными полосками. Таблички на двери предупреждали о необходимости соблюдать стерильность в помещении, надеть защитные очки, проверить дозиметры и непременно держать идентификационную карточку в наружном кармане. Подписано Т. Дж. Ферриманом, управляющим электростанции.
На двери не было ручки. Вместо нее на стене рядом с притолокой размещалась квадратная панель с шестнадцатью кнопками: на десяти из них были цифры от О до 9, на остальных — буквы от А до F.
— Какой-то шестидесятеричный код, — сказал Гарден.
Итнайн кивнул.
— Где же все-таки твой господин Хасан, — спросил Гарден, — если он и здесь не проходил?
— Он повел свою группу на захват центра управления через главный коммуникационный коридор. Он рассчитал, что это самый прямой путь к реакторному залу.
— Путь-то, может, и прямой, да дверцы здесь больно крепкие.
— Именно поэтому у его команды есть бомба, которая взрывается дважды.
— Чтобы взорвать дверь, которая ведет к работающему ядерному реактору?! Скажи-ка мне — ты действительно веришь, что попадешь в рай таким способом?
Итнайн посмотрел на Гардена спокойно и трезво.
— Многие верят в это, и вы не должны говорить об этом так легко. Что касается меня… человеку так или иначе когда-нибудь предстоит умереть. Эту возможность надо использовать наилучшим образом.
Том Гарден застонал и повернулся к двери. Арабы расступились, освобождая ему место. Он приложил ухо к металлической поверхности, но дверь была слишком массивной и не пропускала звуков. Он потрогал дверь рукой и ощутил слабую пульсацию — возможно, это были колебания здания.
В этом конце коридора было очень жарко. Гарден заметил, как капелька пота появилась из-под платка на голове Хамада, скатилась по лбу и дальше, вдоль носа. Словно из солидарности, под мышкой у Тома тоже возникла капелька и побежала вниз по ребрам.
— Мы стрелять замок? — широко улыбаясь, предложил Хамад на скверном английском. Он продемонстрировал, как собирается это сделать с помощью своего ружья.
— Это только заблокирует дверь.
Итнайн извлек из просторного кармана своего камуфляжа странный ключ.
Гарден стоял прямо перед дверью, когда она резко распахнулась, и в глаза ему ударил нестерпимый свет белого огненного шара.
У Элизы 212 был модуль автодозвона, который мог инициировать телефонные звонки абонентам. В списке разрешенных контактных номеров числились основные психиатрические базы данных и общедоступные библиотечные фонды. Все запросы, которые она делала в ходе изучения своего пациента, включались в его счет.
Когда темная форма Двойника, записанная отрицательными числами, вызвала непроизвольное перепрограммирование оперативной памяти Элизы, функция соединения с абонентом сохранилась, но к ней добавилась некая команда поиска по собственной инициативе.
Теперь она чувствовала, как он стремился к неизвестной цели, прощупывая оптические волокна и коммутационные узлы национальной телефонной сети. Нужный ему путь доступа однозначно сосредотачивался в четырех-жильном кабеле, который тянулся отдельно от остальных на десятки километров — пока не упирался в пустое пространство. Где-то за последним коммутатором кабель был обрезан. Для Элизы 212 это означало одно: конец поиска. Тупик. Нулевой вариант.
Но Двойник, казалось, воспринял этот обрыв связи как личный вызов. Он впал в некое черное состояние, которое Элиза обозначила бы человеческими словами «дурным настроением». Это состояние продолжалось целых три секунды и разрешилось цифровой командой, посланной в систему связи, — операционной директивой последнему на этой линии лазерному усилителю устранить этот разрыв. Лазер закряхтел от натуги и повысил выходную мощность на тысячу процентов. Трубка излучателя взорвалась, и весь агрегат вышел из строя. Но перед смертью он послал импульс когерентного света мощностью около десяти ватт.
Концы одного из четырех проводов перерезанного кабеля соприкоснулись в месте обрыва. Интенсивный световой поток выделил тепло в месте соприкосновения тончайших волокон стекла, они расплавились и соединились, заделав брешь на линии.
Теперь Двойник повторил запрос, достигнув конечного пункта. Элиза отметила почти человеческую удовлетворенность результатом.
Рука Гардена взлетела к глазам. Он потом и с зажмуренными глазами видел скелет собственной руки, словно вделанный в алую плоть ладони, обрамленную белым светом.
Итнайн оттащил его от дверного проема. Остальные распластались по стенам, прячась от излучения.
— Что вы видели? — раздался голос Итнайна. Гарден слепо оглянулся.
— Ослепительный свет. Как огонь, только абсолютно белый.
— Может, это взрыв реактора? Гарден взвесил это предположение.
— Нет, не думаю. Нас бы тогда не было в живых.
— Тогда что это?
Том Гарден сопоставил какие-то разрозненные образы. При всей своей неистовой яркости шарообразный излучатель казался каким-то… ординарным, контролируемым. Словно это был этап плановой работы реактора.