Миры Роджера Желязны. Том 2

Желязны Роджер Джозеф

Его сыну Питеру недавно исполнилось десять лет. Он учился в престижной школе и каждую неделю слал отцу письма. Раз от раза письма становились все грамотнее, что свидетельствовало о бурном развитии молодого человека, которое Рендер мог только приветствовать. Летом он собирался взять мальчика с собой в Европу.

Что касается Джилл, Джилл де Виль (Боже, какое приторное, жеманное имя — за него он любил ее еще больше), то она, пожалуй, интересовала его все серьезнее. Иногда он задумывался — а не старость ли это? Ее пронзительный голос, манера говорить в нос, ее неожиданно вспыхнувший интерес к архитектуре, переживания

по поводу не поддающейся пластическим операциям родинки справа от безупречного в остальных отношениях носика — все это глубоко волновало его. Пожалуй, стоило позвонить ей прямо сейчас и вместе отправиться на поиски нового ресторана. Тем не менее ему почему-то не хотелось этого.

Уже несколько недель Рендер не был в своем клубе «Скальпель и куропатка», и теперь вдруг ужасно потянуло поужинать, сидя за дубовым столом, одному, в многоярусном зале с тремя каминами, под развешанными на стенах искусственными факелами и кабаньими головами, как на этикетке джина.

Он опустил свою членскую карточку в телефонную щель на пульте, и за экраном послышалось два гудка.

— «Скальпель и куропатка» приветствует вас, — произнес голос. — Чем можем быть полезны?

— Я Чарльз Рендер. Хочу заказать столик, буду примерно через полчаса.

— На сколько персон?

— На одного.

— Хорошо, сэр. Значит, через полчаса. Уточняю фамилию: «Р-е-н-д-е-р»?

— Верно.

— Благодарю.

Он отключил телефон и встал.

День за окном окончательно поблек. Каменные глыбы и башни светились теперь собственным светом. Снег, мелкий и белый, как сахар, сеялся сквозь потемки и таял каплями на оконном стекле.

Рендер запахнулся в пальто, выключил свет, запер дверь в приемную. В книге записей рукой миссис Хеджес было написано: «Звонила мисс де Виль». Он вырвал листок, смял его и бросил в мусоросборник. Ничего, позвонит ей завтра и скажет, что допоздна сидел над лекцией.

Выключив последнюю лампу, он низко надвинул шляпу и, выйдя, запер входную дверь. Лифт доставил его в подземный гараж, где стояла машина.

В гараже было сыро, и шаги Рендера, проходившего между рядами автомобилей, гулко отдавались под бетонными сводами. В ярком свете ламп его спиннер С-7 был похож на блестящий, гладкий серый кокон, готовый вот-вот выпростать трепещущие крылья. Двойной ряд антенн, веером торчавших над покатым капотом, усиливал это впечатление. Рендер поднял большой палец, и дверца открылась.

Он включил зажигание — и словно одинокая пчела загудела, проснувшись, в большом улье. Потянул на себя штурвал — и дверца медленно и бесшумно встала на место.

Вырулив по спиральному пандусу, Рендер остановился на площадке перед большой эстакадой. Пока дверь поднималась, он зажег маршрутный экран и стал вертеть ручку настройки радиоэкрана. Двигаясь слева направо, сверху вниз, квадрат за квадратом, дошел до нужного ему участка авеню Карнеги и, отстучав координаты, выпустил штурвал. Машина подключилась к монитору и выехала на боковое полотно скоростного шоссе. Рендер закурил сигарету.

Установив сиденье по центру, он высветлил все окна. Так приятно, облокотившись на колени, глядеть сквозь лобовое стекло на машины, несущиеся навстречу, подобно рою летучих светляков… Сдвинув шляпу на затылок, он задумчиво смотрел вперед.

А ведь было время, когда он любил

снег, когда снег напоминал ему о романах Томаса Манна и о музыке скандинавских композиторов. Однако сейчас ему вспоминалось другое, то, что успело стать неотъемлемой частью сознания. С болезненной ясностью виделась млечно-белая морозная пыль, змеящаяся вокруг его старой, еще с ручным управлением машины, змеящаяся и летящая внутрь, белизной оседающая на обгорелом до черноты металле; Рендер видел это до боли ясно, словно шел к останкам разбитой машины по меловой поверхности озера, словно она была остовом затонувшего корабля, а он — ныряльщиком, не могущим даже крикнуть, чтобы не захлебнуться; и всякий раз, глядя на падающий снег, он знал, что где-то такой же снег падает в пустые глазницы черепов… Но девять лет унесли с собой значительную часть старой боли, и он не мог не чувствовать красоты вечера.

Машина мчала его по широким-широким дорогам, проносилась по высоким мостам, чья поверхность лоснилась и поблескивала в свете фар, круто кренилась на петлях развязок, ныряла в туннели, стены которых тускло мерцали вокруг, подобно миражу. Затенив окна, Рендер прикрыл глаза.

Он не мог вспомнить, вздремнул ли по пути; значит, скорей всего — да. Машина замедлила ход, пришла пора выдвинуть вперед кресло и снова высветлить окна. Почти одновременно прозвучал сигнал отключения от монитора. Рендер потянул штурвал на себя, машина въехала под куполообразный навес; оставив ее на попечение парковочного устройства, он получил билет от одного из тех квадратноголовых роботов, которые мрачно мстят человечеству, показывая картонный язык каждому клиенту.

Как всегда, клуб встретил шумом голосов, приглушенных, как и освещение. Вся обстановка здесь, казалось, поглощала звуки, обращая их в тепло, ласкала язык запахами, достаточно сильными, чтобы на них отзываться, завораживала слух живым потрескиванием дров в трех каминах.

Рендер с удовольствием отметил, что его любимый столик в углу справа, возле самого маленького камина, свободен. Хотя он и знал меню наизусть, но, прихлебывая «манхэттен», внимательно изучал его, прикидывая, в какой последовательности станет ублажать свой аппетит. После сеансов он всегда был зверски голоден.

— Доктор Рендер?..

— Да. — Он поднял голову.

— С вами хочет поговорить доктор Шеллот, — сообщил официант.

— У меня нет знакомых по фамилии Шеллот, — сказал Рендер. — Может, ему нужен Бендер? Это хирург из скорой помощи метрополитена, он иногда обедает здесь…

Официант покачал головой.

— Нет, сэр. Именно Рендер. Взгляните. — И он протянул Рендеру карточку размером три на пять, где его имя было отпечатано заглавными буквами. — Доктор Шеллот приходит сюда каждый вечер вот уже почти две недели и каждый раз просит уведомить, когда вы появитесь.

— Хм, — пробормотал Рендер. — Странно. Почему бы ему просто не позвонить мне на работу?

Официант улыбнулся и сделал неопределенный жест.

— Хорошо, скажите, что я жду его. — Он залпом допил «манхэттен». — И принесите еще один коктейль.

— К сожалению, доктор Шеллот не видит, — пояснил официант. — Было бы проще, если бы вы…

— Да-да. Конечно. — Рендер встал, покидая свой любимый столик с явным предчувствием, что сегодня уже больше за него не сядет. — Ведите.