Мишель
Шрифт:
И вот, неделю спустя, она едет в поезде — и впереди целое лето! Что касается цены за поездку — изгнание на девять месяцев в холодный Бостон, — то это когда еще будет!.. Кто знает, вдруг к осени мама передумает? В конце концов, частных школ и в Орландо сколько хочешь, и папа еще успеет уговорить маму не валять дурака и выбрать школу поближе, вместо того чтобы увозить дочь за тридевять земель.
Испугавшись, что снова заснет, Мишель соскочила на пол и поджала пальцы босых ног — таким холодным был пол. Обхватив себя руками, она подошла к окошку, опустила стекло и выглянула. Сквозь утренний туман она увидела в хвосте поезда
Слабое сияние пробилось сквозь серые клубы тумана, и Мишель поняла, что скоро рассветет. Закрыв окно, она включила лампочку на столе и сняла с себя ночную рубашку. Заторопившись, Мишель выдвинула из-под полки чемодан и достала белье, джинсы, майку, свитер и — по случаю утреннего холода — просторную, не по размеру ветровку, которую вчера выклянчила у Дэнни.
Затем она начала одеваться, но отражение обнаженного тела в зеркале над встроенным умывальником заставило ее замереть. Не далее как месяц назад папа напомнил маме, что Мишель уже не ребенок, хотя с виду может показаться маленькой. Очевидно, он просто давно не всматривался повнимательнее в свою дочь. Ее тело — бледно-матовое в свете ночника — больше не было длинным, неуклюжим, бесформенным телом подростка.
Она осторожно дотронулась до одной из набухающих грудей. В последнее время они иногда так ныли, что просто сил нет. Она изменилась и в других отношениях. Ею все чаще овладевали странные чувства и странные мысли: например, ее очень занимал вопрос, что чувствует девочка, когда ее целует мальчик.
Эти вопросы и сейчас не давали ей покоя — совершенно, между прочим, некстати. Дэнни вчера предупредил, что если она не будет готова, когда он утром постучит в дверь, то он уйдет один. А раз так, она должна быть готова. Пожалуй, стоит даже самой присмотреть за дверью брата на тот случай, если он невзначай «забудет» про свое обещание.
Она быстро оделась, кое-как запрятав волосы под старую кепочку Дэнни. И вдруг ей в голову пришла одна мысль. Интересно, почему это Дэнни сказал, что она, возможно, пожалеет, что навязалась ему в попутчицы? Наверное, просто хотел попугать. Но у него этот номер не пройдет — она ничего не боится. Ой как ей надоело быть пай-девочкой, у которой нет иных забот, кроме как аккуратно одеваться и соблюдать правила этикета! И так Дэнни вечно обзывает ее маминым ангелочком.
Мишель лукаво улыбнулась своему отражению в зеркале. Ангелочек!.. Было много чего, о чем мама не знала. Когда папе удавалось увезти Мишель из дома, она получала полную свободу. Что сказала бы мама, если бы узнала, что Роза, цыганка, которая предсказывает судьбу за деньги, — лучшая подруга Мишель? Хотя эффектная цыганка была старше мамы раза в полтора, она казалась Мишель совсем молодой, и с ней было куда интересней, чем с одноклассницами Мишель, которые только и знали, что трещали о мальчиках, Элвисе Пресли и прочих рок-звездах.
… С Розой можно было поговорить о чем угодно; кроме того, она знала бесчисленное множество всяких историй: о циркачах, о разных происшествиях и скандалах из прошлого; а еще очень нравились Мишель рассказы Розы, которые та называла «жизненными уроками». Она знала о цыганах все, и то, что она о них рассказывала, вовсе не совпадало с тем, что говорила о них мама. Конечно, они делали кое-что, чего делать не следует: крали деньги, обманывали людей. Но ведь все это только потому, что они, изгои, были вынуждены так поступать. И не были они никакими отбросами общества, как
Но если ты сам не цыган — гляди в оба, потому что, на их взгляд, нет ничего предосудительного в том, чтобы облапошить чужака не из их племени, и тогда они будут тебе бессовестно врать и при этом невинно смотреть в глаза.
«Задай десяти цыганам один и тот же вопрос — и ты получишь десять разных ответов, — сказала однажды Роза. — Задай один и тот же вопрос десять раз цыгану или цыганке — и ты снова получишь десять разных ответов».
Были у Мишель в цирке и другие друзья, о которых она дома ничего не рассказывала. Например, Барки Песья Морда. Он, правда, был взрослым, — совсем как папа. Сперва она жутко его испугалась — ведь он такой безобразный! — но когда она упала с батута на малой арене и Барки поднял ее, глаза у него оказались такие добрые, Мишель увидела в них столько сочувствия, что бояться его уже было просто невозможно. Но мама такую дружбу уж точно не одобрит, как не одобрит и привычку Мишель кормить Конни булочкой с изюмом, прихваченной из походной кухни.
Конни была самой старой слонихой в цирке и самым большим другом Мишель. Однажды, когда Дэнни с приятелями дразнил ее, она спряталась за Конни. Старая слониха подняла хобот, воинственно затрубила — и мальчишки дали деру.
Молодой доктор тоже был ее другом. Он и вправду был молодой, в отличие от Барки. Док дружил с Розой, и когда Мишель приходила в зверинец, всегда долго беседовал с ней. Что касается Дэнни, то ему с некоторых пор запрещалось ходить к зверям, и Дэнни это просто бесило.
«Пока не научишься вести себя как джентльмен, в зверинец ни шагу», — категорически заявил папа, узнав, что Дэнни дразнил детенышей Поппи, бенгальской тигрицы.
А еще был Куки. Тот, когда пек шоколадный кекс, всегда оставлял для Мишель кусочек побольше. Вообще-то мама не разрешала ей есть ничего шоколадного, но ведь она так любила сладкое! «Самое главное, чтобы мама не знала и зря не волновалась», — так ей всегда говорил Куки, отрезая кусок кекса и заворачивая его в фольгу. И при этом делал большие глаза. Разумеется, он называл маму не мамой и даже не миссис Брадфорд, как остальные циркачи; он величал ее Королева Фи.
Ее, Мишель, он называл Принцессой Морковкой, а с этой весны — Принцессой Мишель, и при этом всякий раз подмигивал Черному Джо, своему повару.
Многие друзья Мишель не пришлись бы маме по вкусу. Скажем, ребята Валуччи. Они не говорили по-английски, зато свободно болтали по-французски, и это было просто отлично, потому что можно было с ними разговаривать, а остальные ничего не понимали. Питер Валуччи учил ее прыжкам, кульбитам и прочим акробатическим штучкам. Только вот когда в последний раз она ездила с папой на «зимние квартиры», Питер повел себя очень странно. Он позвал Мишель в конюшню, чтобы показать на сене какой-то новый трюк, а там вдруг обнял и попытался поцеловать.
Она вырвалась и огрела его граблями так, что он взвыл и обозвал ее дурой. Но урок он получил хороший! Ну и лицо у него было, когда она саданула ему по ребрам деревянной ручкой!.. Да, было много всего, о чем мама не имела ни малейшего представления.
… За дверью раздался какой-то шорох и, приоткрыв ее, Мишель увидела крадущегося мимо ее купе Дэнни. Распахнув дверь настежь, она выскочила в коридор совершенно рассвирепевшая.
Дэнни глуповато ухмыльнулся и почесал в затылке.
— Я как раз собирался к тебе постучать, — сообщил он.