Мишень для сердечных ударов
Шрифт:
– Не понимаю. Тогда из-за чего переполох? Пусть выдает себя хоть за дрессировщика морских котиков, если ты чувствуешь, что он не бандит. Почему я должна быть предупреждена?
– Потому что он вообще какой-то непонятный! Присматривается к самым дорогим домам, а ездит на девятке! Ты можешь себе представить?
– Могу. Некоторые умельцы полностью меняют содержимое капота, такие машины часто дают фору лучшим спортивным моделям, а выглядят, как старье, недостойное внимания. Подобную машину можно спокойно оставлять ночевать на улице. А может, твой Александр – просто скромняга и, имея достаточные средства, довольствуется самым
– Почему он тогда не довольствуется простым домом? – задала она вполне резонный вопрос.
– Наверное, выбирает хоромы для будущей супруги. Случаи, когда миллионеры довольствовались дешевыми марками автомобилей или потрепанными джинсами, известны, а вот чтобы они ютились в проходных комнатах хрущевок – нет.
– Ты уверена? Тогда что-то он слишком долго определяется с выбором дома. И вообще, он совершенно сумасшедший миллионер. За эту неделю он просмотрел около двух десятков домов и квартир: от однокомнатных хрущевок до коттеджей в вашем поселке. Никак не может определиться.
– Откуда такие подробности?
– Я за ним целую неделю каталась, он из риелторского агентства не вылазит.
– Ты за ним следила? Зачем?
– Он ведет себя нерешительно. Вот я и пыталась узнать, нет ли у меня соперницы.
– И как, узнала?
– Узнала. Даже странно, что за таким одиноким и недряхлым миллионером не охотятся толпы акул в женском обличье. Одна я, как дура, кручусь. Полина, я в полной растерянности. Ничего не понимаю. Может, поможешь выяснить, что с ним не так?
– Хорошо, – согласилась я, – только сначала в одно место заедем.
– Кстати, мы куда едем-то? – поинтересовалась наконец Алина.
– В монастырь, – коротко ответила я.
Услышанное, как и следовало ожидать, произвело на нее впечатление.
– Вот ты здорово придумала! – восхитилась она. – Если с Александром ничего не выйдет, пострижемся в монашки, будем ходить такие прекрасные, с чистым высоким лбом и потупленными глазами. Ой, не всегда потупленными. Когда стоишь на коленях и молишься, надо смотреть ввысь, желательно с мольбой. Знаешь, какими мы с тобой будем необыкновенными монашками!
От восторга подруга схватила руль и чуть не скинула нас на обочину.
– Алина! Мы едем по делу, – постаралась успокоить ее я, – никто не собирается принимать постриг.
– А жаль, – вздохнула она, – я бы приняла. Говорят, у них там не так и скучно, как принято считать, опять же туристы ходят, иностранцы. Если бы от любви ко мне начал сгорать какой-нибудь страстный испанец, я, пожалуй, согрешила бы. А ты?
– Мы уже приехали, – с облегчением констатировала я.
Монастырь был открыт для посещения, у входа нам выдали ситцевые, присборенные на резинку юбки и такие же простые платки на голову. Не снимая джинсов, мы нырнули в широкие юбки и вошли на территорию монастыря.
– Ой, сувенирчики продают, – заверещала Алина, – а там огородик. Побежали быстрее смотреть!
Не спрашивая моего желания, она схватила меня за руку и потащила на огород, который действительно располагался за невысокой кирпичной стеной. Зрелище он являл унылое, большинство культур уже было убрано, и лишь вдоль забора яркими пятнами на бурой земле светились огромные оранжевые тыквы. Несколько женщин в темных одеждах срывали тыквы и скатывали их в кучи. Алина, не комплексуя и не стесняясь, подбежала к ним.
– Здравствуйте, девушки! – радостно заявила она. –
– И тебе доброго здоровичка, – отозвались монашенки, – бог милостив.
– Мы тут с подругой к вам надумали, – продолжала она, – чего скажете? Стоит или нет?
– Человек такое посоветовать не может, – отозвалась одна, – ты сердце свое слушай.
– Ну, скажете, – фыркнула Алина, – сердце мне чего только не подсказывает. Всего слушаться, что ли?
Самая пожилая бросила на нее недовольный взгляд, и я решила взять дело в свои руки. Тем более что разговор принимал нужное мне направление.
– Знаете, вообще мы приехали навестить нашу знакомую, – начала я, – она здесь недавно, вот и хотели узнать, как ей у вас живется.
Алина бросила на меня заинтересованный взгляд и поддержала:
– Да! Это наша лучшая подруга. Вместе в институте учились. У нее произошла страшная трагедия на почве любви, вот она и решила отрешиться от этого бездушного, черствого мира.
– Молодых у нас давно не было, – покачала головой старшая, – наверное, вы перепутали монастыри.
– Мы учились в разные года, – попыталась я исправить оплошность Алины. – Наша знакомая старше нас лет на тридцать.
За спиной я показала подруге кулак, и она на время замолчала.
– Тогда вы говорите о Серафиме, – решила монахиня. – Только увидеть ее вы не сможете. Она на себя обет наложила, год не общаться с мирскими.
– Какая жалость! – воскликнула я. – Можно хотя бы узнать, как ей тут живется?
– Отчего же нельзя? Вон идет матушка-настоятельница, от нее и узнаете. А нам работать надо.
К нам действительно приближалась пожилая женщина. Она не стала расспрашивать нас ни о чем, а просто и честно ответила на все мои вопросы. Госпожа Серафима, как оказалась, действительно сильно была потрясена всеми событиями, которые происходили с ней в последнее время. Скорее всего, в душе ее давно зрело зерно сомнения в правильности выбранного пути, поэтому достаточно простые приемы, которыми я на нее воздействовала, так быстро привели к желаемому результату. Настоятельница рассказала мне, что Серафима в данный момент живет в монастыре в качестве послушницы, но она серьезно готовится к постригу, поэтому сама, без чьей-то подсказки, порвала все связи с внешним миром. Ее квартира и офис были проданы, а деньги пошли на ремонт и содержание приюта для сирот. Именно в этом приюте и проводила все свои дни Серафима. Дети, хотя и являлись мирянами, составляли исключение для ее обета. Краем глаза мне удалось увидеть бывшую ясновидящую. Данная ей от природы располагающая внешность сейчас была усилена новым простым нарядом и отсутствием привычно яркого макияжа. Из броской дамы она превратилась в почти деревенскую бабушку: окруженная толпой детей Серафима медленно шла через монастырский двор.
Ну, что же, думается, здесь ей действительно удастся замолить свои грехи.
Я с трудом отыскала убежавшую Алину и, помогая ей тащить накупленные сувениры, повела к машине.
– Ты опять ничего мне не рассказываешь, – начала придираться она. – Сама что-то вынюхиваешь, а я не в курсе! И вообще, прекращай заниматься делами всяких там чужих и незнакомых людей. Я, может быть, пропадаю, этот Саша, может быть, маньяк какой-нибудь или албанский шпион, а ты позволяешь затащить меня в могилу или в международный скандал. Хватит уже бездельничать, быстро давай выясняй, что он за тип!