Мишень для сердечных ударов
Шрифт:
Увлекшись своими фантазиями, я чуть не упустила Сергея. Надо же! Стоило немного отвлечься, как ему повезло. Двое каких-то слегка подвыпивших приятелей радостно хлопали его по плечам и, похоже, совершенно не смущались его новым статусом:
– Только из ментовки? Ну, ты гляди! И как удалось отмазаться?
Седых и сам не знал причины своего освобождения, поэтому решил, что в этом сыграла роль его новообретенная душевная болезнь.
– У меня раздвоение личности. Лично сам я ни в чем не виноват, за все в ответе мое второе «я», – объяснял
– И в ментовке купились на эту фигню? – присвистнул один.
– Следователь понимающий попался, – пояснил Сергей, – такой душевный мужчина.
– Слушай, так это что же получается, теперь можно вытворять что хочешь, грабить, резать, насиловать, а ментам говорить, быдто ты тут ни при чем? Во всем виновато раздвоение личности?
– Вам нельзя, – с гордостью ответил Седых, – это очень редкое заболевание: бывает только у тонко развитых личностей.
– А мы, значит, грубо развитые? А я вот сейчас как огрею тебя вон тем кирпичиком и скажу, что это моя вторая личность повздорила с твоей второй, а первые наши вовсе не виноваты, а даже очень дружат. Тебе это понравится?
– Да не ссорьтесь вы, – остановил его товарищ, – идемте лучше это дело отметим. Не каждый день оттуда выходят.
– Хорошо бы, – обрадовался Сергей, – только я…
– Да брось ты, – отмахнулся его приятель, – ты теперь человек свободный, ни перед кем оправдываться не надо. Нажремся сейчас до потери человеческого облика, на люстре покачаемся, отметим.
– Да? Ну, тогда пошли, – согласился Седых. – Честно говоря, я сейчас бы слона съел. И море выпил.
Хотя я и отношусь к слонам с большой симпатией, в данный момент тоже не имела ничего против ужина в ресторане. Я припарковалась рядом, заняла столик недалеко от интересной мне компании и заказала ужин. И не приготовленный на пару ломтик рыбы со спаржей без соли, как учат гламурные журналы, а самую примитивную свиную отбивную под грибным соусом и жареные на углях овощи. У меня работа нервная. Мне необходимо сытно и вкусно питаться.
Гуляли приятели широко. Коньяк брали не из дешевых, на закусках не экономили. После первой бутылки Седых начал слезливо признаваться товарищам в любви и жаловаться на тех, кто отказал ему в поддержке.
– Все, все из моих рук кормились, – невнятно выговаривал он, – а как грянул гром (грохот грома он образно изобразил ударив вилкой по тарелке), так и нету их, друзей этих. Тю-тю. Разбежались. А вот вы не разбежались!
– Не-ет, мы не разбежались, – поддержали его собутыльники, – мы не такие.
– Вы не такие!
Белиберду о настоящей дружбе они несли часа полтора. Сергея развезло основательно: голодный с самого утра, промокший, он захмелел с первой же рюмки.
– А пойдемте-ка в баню! – провозгласил вдруг один из приятелей, – в бане хорошо, тепло, девочки.
– В баню! – поддержали его остальные.
Троица потребовала счет.
– Плати, Серега, а мы – в туалет, – скомандовал один из собутыльников.
– Не-е-е, – хитро сощурился и помахал
– Хорошо, – легко согласился его товарищ, – тогда мы просто в туалет.
Сергей послушно кивнул и стал ждать, уставившись в одну точку. Его приятели, как и следовало ожидать, тихо и плавно ретировались, поддерживая друг друга и поминутно прикладывая пальцы к губам. Дальнейшее было предсказуемо. Я, не торопясь, расплатилась и стала ждать на улице возле черного хода. Спустя минут пятнадцать двое охранников вынесли из двери бесчувственное тело и бросили возле бачка с отходами. Я подождала, когда они скрылись, и подошла к бедолаге. Поработали охранники профессионально, за ужин ему пришлось расплатиться выбитым зубом и основательно расквашенным носом.
Я аккуратно потрясла Сергея за плечо. Он застонал.
– Вставай, я помогу тебе добраться до машины.
Побои, кажется, немного выбили из него хмель, по крайней мере посмотрел он на меня довольно осмысленно:
– Уйди. Ты некрасивая.
Конечно, некрасивая. Профессиональный грим творит чудеса.
– Ну и что, – не обиделась я, – зато добрая. Я отвезу тебя домой.
– Я грязненький, – всхлипнул он, – меня в лужу кинули.
– Ничего, у меня чехлы в машине хорошие, водостойкие. Вставай.
Наконец он послушался, и вдвоем мы кое-как добрели до моей машины. Я помогла ему забраться на заднее сиденье и захлопнула дверцу. Сергей заплетающимся языком промычал свой адрес, и я тронула машину. В доме Ирины я свалила его на диван, после чего он сразу же оглушительно захрапел. Убедившись, что теперь его не разбудит и пушка, я позвонила деду:
– Ариша, я не приду сегодня ночевать.
– Как это так, – загремел он, – порядочная девушка…
– Тебе музыка в казино разговаривать не мешает? – перебила я его. – Порядочные дедушки по ночам кряхтят и с бока на бок ворочаются. Целую!
Я прекрасно понимала, что ворчит он неискренне, а больше по обязанности. Ариша воспитывал меня один с четырнадцати лет и делал это настолько неумело, что из меня вырос вполне адекватный и уверенный в себе человек. Я уже давно сделала вывод, что чем правильнее воспитывают ребенка, чем больше требований к нему предъявляют, тем паршивее человек из него вырастает. Может, конечно, я не права, но это – результат моих личных наблюдений. Воспитанные детки, делающие все по правилам, обычно вырастают отъявленными негодяями.
Очень хотелось спать, поэтому я достала из комода чистый комплект постельного белья, нагло расстелила кровать в спальне Ирины, воспользовалась ее ночной рубашкой и уснула как убитая. В обычное время ничто не заставило бы меня надеть чужое белье, но сейчас это являлось частью моего плана, поэтому совесть моя была спокойна, а брезгливость вынуждена была на время замолчать. Ничего, раз я научилась бойко расшвыривать зловонное содержимое помоек, с выстиранной чужой ночнушкой я уж как-нибудь смирюсь.