Мишень
Шрифт:
Она поспешно села, желая убедиться, что Эмма рядом и все хорошо. Девочка свернулась клубочком, подложив руку под подушку, чудесные темные волосы причудливо обрамляли лицо.
Молли почувствовала, как слезы жгут веки и медленно ползут по щекам. Господи, какое счастье, что на ее пути встретился Рамзи! Он не только спас Эмму, но и готов остаться с ними до конца.
Теперь слезы лились ручьями. Молли всхлипнула.
Какое унижение! Не хватало еще…
Она поспешно сунула кулачок в рот.
– Молли? Что с вами?
Неужели
– Постарайтесь выплакаться, сразу станет легче, – тихо посоветовал Рамзи. – Готов поклясться, вы только сейчас позволили себе роскошь расслабиться. Сумеете?
Она продолжала плакать, а он – нежно бормотать всякую милую бессмыслицу.
– Мама, что случилось? – испуганно вскрикнула Эмма вскакивая.
– Ничего страшного, Эмма, – торопливо заверил Рамзи. – Повернись на другой бок и обними маму.
Просто она плачет от радости, что ты с ней. Знаешь, ей тяжело пришлось все эти дни, пока тебя не было. Она ужасно за тебя боялась.
Слезы у Молли постепенно иссякли. Она даже попыталась улыбнуться. Эмма обхватила мать ручонками, – Мне гораздо лучше. Спасибо, – прошептала она, осыпая дочь поцелуями.
В эту минуту счастливее ее не было в целом свете. И тут Молли неожиданно вспомнила еще одно мгновение в далеком прошлом, когда она испытывала те же чувства. И обманулась.
Вскоре все трое вновь заснули. Ноги Рамзи свисали с дивана. Потому он и проснулся около трех утра. А возможно, услышал что-то. Он все еще не очнулся от прекрасного сна. Сьюзен. К нему явилась Сьюзен. На ней был мундир… Улыбаясь, она отсалютовала ему, а потом шутливо ткнула в живот. И теперь сладко-горькие воспоминания наполнили душу. И растаяли, как туман. Нет, он не хотел больше видеть Сьюзен. Даже во сне.
И опять этот звук. Неужели они настолько могущественны?
Он встал, тяжело опираясь о диван. Молли и Эмма не шевелились. В тишине раздавалось только мерное глубокое дыхание Молли. Вот и прекрасно. Ни к чему их пугать. Больная нога подломилась, и Рамзи схватился за спинку стула. Ничего страшного. Хорошо, что не упал.
Рамзи снова прислушался. Какое-то шарканье в коридоре, как раз у двери их номера.
Рамзи взял револьвер с маленького столика у дивана и нечеловеческим усилием вынудил ногу двигаться.
Наконец ему удалось добраться до двери. Он приложил ухо к скважине. Голоса. Просто невозможно, чтобы их выследили. Портье не потребовал удостоверения личности. Кто знает, что они здесь? Ни одной живой душе это неизвестно. Джип! Они могли приметить машину или записать номер. А может, дежурили на въезде в город.
Рамзи выругался. Ну и болван же он! Завтра придется продать джип и купить подержанный или любую другую марку.
Вновь послышались голоса, но как Рамзи ни напрягал слух, не сумел разобрать слов. Оставалось держать револьвер наготове.
– Слушай, Дорис, – настойчиво уговаривал мужчина, – если хочешь улизнуть
Рамзи, обессилев от облегчения, прислонился к стене. Всего-навсего неверная жена.
Теперь в голосе женщины звучали истерические нотки. Так и жди скандала, но, слава Создателю, это не его дело. Рамзи осторожно проверил замок и цепочку и проковылял обратно к дивану. И увидел, что Молли сидит в кровати и, сжав кулаки, смотрит на него.
– Не волнуйтесь, просто чья-то жена с любовником, – прошептал он.
– Это ведь не он, правда, Рамзи? – сонно пробормотала Эмма. – Он плохо видел и не всегда носил очки.
Поэтому мне и удалось улизнуть. Пока он курил на крыльце, я уложила в постель вместо себя подушку и прикрыла одеялом, совсем как в мультиках. Он вернулся, заглянул в комнату и подумал, что это я сплю. Я выбралась из дома, когда он пил виски. Он ужасно любил виски, хотя твердил, что ненавидит его, что оно изъело его душу, но все равно пил.
– О Боже! – охнула Молли. – Ты знаешь, – как его зовут?
Но Эмма снова обмякла и закрыла глаза. Спит.
Взрослые молча смотрели друг на друга.
– Как же мне быть? – горько выдохнула Молли.
– Я уже говорил, Молли, теперь мы одна команда.
Вопрос в том, что мы собираемся делать. Но сегодня все слишком устали. Утро вечера мудренее. У меня есть кое-какие идеи, так что успеем поговорить.
Молли сокрушенно покачала головой:
– Я не могу вернуться в Денвер. И никогда туда не приеду. Не понимаю, что происходит. Сколько людей в этом замешано? И кто они? Какой-то ужасный заговор против невинного ребенка.
– Заговор, – медленно повторил он. – Почему вы так считаете?
Молли пожала плечами. Растянутый вырез футболки соскользнул, и показалась грудь.
– Я бы употребил этот термин лишь в том случае, если родители замешаны в преступлении или похищение совершалось не из-за выкупа, а по какой-то иной причине. Вам что-то известно, верно?
– Просто сорвалось с языка это слово. Однако все возможно, не находите? Мы уже столкнулись с пятью участниками.
– Весьма запутанная схема. Но заговор? Так и чудится что-то темное, зловещее, и не исключено, что в эту гнусь впутаны близкие или знакомые вам люди.
Молли не ответила. Только поправила футболку со смешной надписью «Здесь был снежный человек». Тугие локоны в беспорядке вились вокруг бледного лица.
Она казалась невероятно усталой. «И очень хорошенькой», – подумал он, немало удивляясь тому обстоятельству, что замечает такие вещи среди ночи. Ее белоснежная кожа резко контрастировала с его, загорелой, и Рамзи захотелось положить свою ладонь на ее руку, чтобы она тоже заметила разницу.
Совсем рехнулся. И что только в голову лезет?