Мишень
Шрифт:
Впрочем, воспоминание показалось ему чужим, из другой жизни. В общем, оно все правильно, невесело подумал он. Четкая граница по жизни Олега Панина прошла, перечеркивая то, что было после той ночи в Святилище, после бешеного, на пределе, короткого боя с Хранителями, после Кэт на залитом кровью камне — и все остальное… И казалось это «остальное» все более далеким и абстрактным.
— Ты все-таки думаешь вернуться в Крепость? И если да, то зачем? — помолчав, спросила Ханна.
— Не совсем в Крепость… хотя, боюсь, в оконцовке не избежать этого. Слишком много хвостов именно там оставлено, и завязка всей этой истории
— О каких именно хвостах ты?
— Ну, вообще-то, очередь моя, но так и быть… Сарацины. Торговцы-на-джипах. Отшельник. Ли и его кофейня. Да и вообще весь тамошний расклад как-то с нынешней ситуацией завязан — только не спрашивай, как, это опять же все на уровне ливера… Ну как, ответил?
— Угу… Спрашивай.
Олег мысленно прогнал список вопросов — м-да, длинный список… и снова всплыла в памяти непрошеная картинка: беспощадное медное солнце отбрасывает четкие тени на красноватый песок, и выныривает из облаков пыли девичья фигурка с пистолетом в руках, и скорчившийся на бетонке человек давится в агонии кровавой пеной…
— Только без обид, ладно? Когда ты там в Александра стреляла… мы с тобой об этом еще в Управлении говорили, помнишь? Ты мне тогда еще сказала, что это он тебя и «вел». Ну, начнем с того, что между «ведущим» и «ведомым» должны быть весьма тесные отношения…
— А кто тебе сказал, что их не было?
— Совсем запутался, — признался Олег. — Давай-ка с самого начала. Прежде всего, для построения такой связки причины нужны весьма даже веские — вот с них и начни. Зачем вы с ним вообще затеяли эту игру? Штука-то, между нами, девочками, всерьез опасная…
— Знаешь, — задумчиво протянула Ханна, не глядя на него, — я ведь тогда таких вопросов ни ему не задавала, ни себе. Просто знала, что доверять он может только мне… Нет, Джордж — он, конечно, тоже, но он же «страж», он же умный, как полено, и хитрый, как молоток… А так он тоже бы хотел.
— Чего хотел-то?
— Я поняла так, что Александр… он к Торговцам-на-джипах подобраться думал, но сам не мог. Это я уже потом вспомнила — он обмолвился как-то, его смущало, что Торговцы гарнизоном как-то особенно интересуются. Ну, Джордж набивался, чтобы это он разведал, а Александр меня выбрал.
— А что…
Ханна выразительно глянула на Олега, и он спохватился:
— А, ну да… Итак?
С полминуты они танцевали молча — и Олег обдумывал ее последние слова. Да, по ходу, в И-группе Крепости совсем не такая божья благодать царила, как ему тогда показалось. И взаимная неприязнь Джорджа и Ханны, кажется, даже не со дня захвата Крепости началась, а куда раньше, из-за выбора Александра. И, кстати, Серега Овчинников, явно там отметившийся, оказывается вдруг среди дезертирчиков-экземплярчиков, и Отшельник этот — если припомнить тот сумбурный разговор с ним на метеостанции, знал он и о Договоре, и об исследованиях Крамнера, и еще наверняка много о чем… А еще — кто-то там, в Крепости, исполнил Патрика, и с этим, помнится, тоже до сих пор ясности нет… И даже совсем не факт, что Патрик погиб — когда начинался «султан», был он живехонек.
Ханна подняла на него взгляд — глаза в глаза:
— Олег… Знаешь, не хочешь — можешь не отвечать, но я тебя давно уже спросить хочу: а чего именно ты сейчас добиваешься? Не в каком-то общем плане — для себя? Ведь
От неожиданного вопроса Олег даже слегка сбился с такта.
— Блин, вот так, с ходу… Знаешь, самому б не кисло понять, чего ж я теперь в этой жизни хочу? А ведь хочу чего-то однозначно, только у меня это самое «в общем плане» так с личным теперь переплелось… Пожалуй, проще сказать, чего не хочу. Не хочу я — переделывать мир в меру своего разумения. Не хочу решать за кого бы то ни было, кроме себя — и не хочу, чтобы кто бы то ни было принимал решения за меня.
— То есть боишься ответственности? — Ханна смотрела внимательно и серьезно. Допрыгался, Олег Николаевич? А ведь честно придется, сам такие правила задал. А попробуй-ка честно, если даже сам себе настолько привык врать, что уже безоговорочно этому вранью веришь…
— Да нет, пожалуй, не ответственности. Себя. Масштабов. Знаешь, когда не очень умный человек, посредственность, пытается улучшить мир… Зараза, я сейчас как та собачка: вроде все понимаю, а сказать не могу… В общем, думаю, единственное, что я хоть как-то к лучшему изменить способен — это себя, да и то сомнительно. А чтобы это я себя изменял, а не меня изменяли — мне надо разобраться с пресловутым Договором. А это, с любого боку, дело-то глобальное, так что… Так что пребываю я сейчас в мандраже и полном раздрае и расстройстве чувств. Извини, как умел — так ответил… Что-то более внятное выдать я пока просто не готов.
Она кивнула:
— Да, понимаю… Твоя очередь.
Вопросов к ней, конечно, имелся вагон с тележкой, но Олег решил пока остановиться на первоочередном:
— Слушай, а вот сейчас, когда ты почувствовала наблюдение, ты что — кого-то узнала?
Ханна подарила ему странный взгляд:
— А ты не узнал?
— Ой, ви таки тоже с Одессы?
Она усмехнулась уголками губ, потом произнесла нерешительно:
— Не то чтобы узнала… Просто знаешь, тот «снайпер», он как-то очень на тебя похож — ну, по спектру Волны, по цвету, что ли… Даже спутать можно.
— Блеск и плеск, моя прелесть, — пробормотал Олег. — Мало мне, значит, было двойников в телевизоре…
— Я про двойников ничего не говорила. Но ты знаешь, не удивлюсь.
— Я уже не удивлюсь, если сейчас войдет сюда трехметровый розовый бегемот в цилиндре и спросит ведро чифиря и… Что, так похож?
— Только по спектру.
— Вот так, навскидку: со здешними хозяевами этот «снайпер» как-то связан?
— Скорее нет, чем да, — не задумываясь, отозвалась Ханна. — Хотя… думаю, скоро увидим.
— Скоро?
— Ты ж сам говорил, в номере они сидеть не станут. И сейчас сюда идут.
— Почуяла?
— Да нет, Джордж нам маячит…
Последняя нота гитарного соло отзвенела серебряной каплей, и Олег под руку повел Ханну к столику — не спеша. Опасности он покуда не ощущал.
— Знаешь, я уже не помню, когда в последний раз танцевала, — вздохнула Ханна.
— Я тоже, — через силу улыбнулся Олег. На самом деле он помнил отлично. Последнее лето с Кэт, в том самом баре, где убили курьершу, и выступала тогда «живьем» какая-то очень неплохая команда чуть не из метрополии, и пахло кофе и нагретой солнцем зеленью… Он уже привычно «задавил» воспоминание, но Ханна — как-никак, ученица и любовница хорошего «сенсора» — все же что-то почуяла: