Мишень

Эльберг Анастасия Ильинична

— Винсент, — наконец начал он. Тон его был таким спокойным, что я порадовался своему счастью — если бы мы находились рядом, легким испугом я бы не отделался. — Ты не встречал вакханок в клубе «Токио»? Кэцуми-сан не предлагала тебе изысканное угощение?

— Я не пьян! — возмутился я.

— Очень жаль. Потому что если бы ты сказал мне это на пьяную голову, то я предложил бы тебе проспаться, а потом забыл все, как страшный сон.

— Брось, Киллиан! Мы договорились! Ты нравишься Анне, не забыл?

— Нет! И она тоже не забыла. И пришла ко мне сегодня для того, чтобы напомнить.

Я достал из кармана перчатки, придерживая телефон плечом.

— Вот как. Все само идет к нам в руки. Кстати, чем ты занимаешься?

— Подумываю о том, чтобы открыть клуб нестерпимо надоедливых

овец. То есть, одиноких сердец. И пытаюсь работать.

— Пора сделать перерыв. Так что там насчет кофе? Самое время обговорить последние детали плана.

— Две трети твоего плана уже полетели к чертям, Винсент. И последняя треть тоже полетит к чертям, и неудивительно — ведь это твой план.

— Даже если план полетит к чертям, всегда есть место для импровизации. Где твой боевой настрой?

— Я и забыл, что может быть что-то хуже твоего плана: твоя импровизация и твой боевой настрой.

— Купи ей цветы или украшение. Пригласи в театр. На ужин. И не делай из этого драму. Помни о том, что у нас благая цель.

— Напомни мне сказать Авиэлю, чтобы по окончании этой истории он запер тебя на пару веков в Библиотеке.

— Я бы предпочел Отдел Науки. И почему ты дважды проигнорировал предложение? Может, ты разлюбил мой кофе? Или тебе не хочется об этом говорить?

— Мне не хочется тебя убивать. Великая Тьма видит — если мы встретимся в ближайшие два дня, я это сделаю. До скорого, Винсент.

Я повертел замолчавший телефон в руках, посмотрел на небо, с которого до сих пор падали хлопья снега, и набрал номер Мораны. Мисс Каннингем ответит. Хотя разговор этот будет не из легких.

Ролан

28 декабря

Треверберг

Я задумчиво смотрел на экран телефона, размышляя о том, стоит ли предпринять очередную попытку и позвонить Клер. Конечно, без нее мои дела не встали и даже не затормозились: я вызвал своего помощника из Мирквуда и поручил ему вести ту часть, которой занималась подруга, — но все равно ощущал внутри странную пустоту без нее. Наши отношения развивались стихийно. Мы встретились вскоре после того, как ее бросил Создатель. Так начинается история каждого Незнакомца: его один на один с огромным миром оставляет Создатель. Каждый из нас выживал всеми правдами и неправдами, оставшись в одиночестве, без понимания, кто ты, где ты и что нужно делать. Кого-то из нас находят другие Незнакомцы — и в свое время Пифон организовал целые отряды, которые занимались поиском юных брошенных существ, — кто-то учится всему сам, как я или сам Пифон или Дуата. Клер начала учиться сама, а я ей помог, взял под крыло и уже не отпускал. Мы сблизились, решили, что это большее, нежели партнерство, и более не расставались. Может, это было моей ошибкой — настолько довериться женщине, а, может, естественное желание мужчины завести семью. У нас были «дети», обращенные нами существа, которые уже давно вели самостоятельную жизнь, с кем мы не поддерживали связи. Чтобы не навредить. Чтобы не приучить к тому, что все твои проблемы решают более сильные товарищи. Мы по примеру карателей стерли себя из их памяти. Но, в отличие от техник, которые использует Орден, наши не дали гарантии, что ребенок не узнает нас при встрече. Поэтому ни с кем мы не встречались, хотя я постоянно получал информацию о проделках каждого из них. Их нельзя было назвать Незнакомцами в полной мере. В них не было той боли и того страха, которые всегда лежат в начале нашего пути. В них не было той вселенной пустоты, обреченности, из которой мы черпали свои силы. Дети. Семья. Я несовместим с этими понятиями. И все же я их разделил. Странно. Странно понимать спустя столько времени, что все это имеет значение почти в такой же мере, как и поставленные цели и результаты, которых удалось достичь.

Телефон молчал. Кларисса не позвонила. И я не могу знать, уехала она на самом деле или же спряталась в городе. Я ее не чувствовал. Я знал, что она жива, и у нее все хорошо, но не чувствовал связи, нашей связи, лишь крепнувшей

с того момента, как мы впервые встретились. Что-то сломалось внутри нее. Что-то сломалось внутри меня. Люди бы сказали, что отношения дали трещину, но отношения бессмертных существ складывались по другим законам.

Я криво улыбнулся, думая о том, как, наверное, жалок в этот момент: одинокий вечер, 28 декабря. Время, которое принято проводить с семьей. Ни любовницы. Ни подруги. Ни друзей. И к счастью. Ценю одиночество. Я начал им дорожить в день гибели Пифона. И дорожу до сих пор. В одиночестве я черпаю свою силу. Думаю. Планирую. Воплощаю планы в жизнь. Мне нравится это ощущение свободы, ощущение, которое появляется, как только понимаешь, в этой жизни все зависит только от тебя. Обстоятельства в сущности всего лишь способ переложить ответственность за свою жизнь на внешние факторы. Как тяжело, наверное, делать первые шаги в сторону осознания того, что все в твоих руках. И как легко потом, когда ни от кого ничего не ждешь. Ты сам можешь все. Ты сам способен повернуть мир в ту сторону, которая выгодна тебе.

Планы. Дела. Треверберг. Мысли услужливо вернулись к текущему. Анна блестяще справилась со своим заданием. Этой милой девочке даже не пришлось ничего объяснять. Покусала Железную Леди, припугнула, оставила в живых. Молодец, держи конфетку. Я вернул ей дом. Вернул без зазрения совести и без сожаления. В конечном итоге он принадлежит ей по праву, а мне вряд ли пригодится. Дом был передан, оппонент или готов к дальнейшим переговорам или к смерти, и в общем и целом все хорошо. Светлая мафия уже подчинилась. Осталось дело за малым. Я не привык останавливаться, не привык отступаться. Отключил телефон, чувствуя одновременно разочарование и облегчение. К черту. Пора навестить Железную Леди. И уже на месте определиться, убить ее или попытаться договориться.

Я не стал брать свой автомобиль, он был слишком приметным. Вызвал такси. К счастью, в это время суток много кто ехал в «Токио» и обратно, такой заказ не вызовет подозрений, и проблем не будет. К черту погоду. К черту Клер. К черту карателей с их слишком длинными носами. Любопытство не доводило до хорошего никого из них, но они не учатся! Что ж, значит, продолжим игру без изменения условий. Без отступления от плана.

В «Токио» меня встретили с привычным гостеприимством. Сегодня здесь было весьма многолюдно, и я почти с облегчением вздохнул, когда оказался в хоромах Железной Леди. Служанка отправилась доложить хозяйке о моем приходе, а я остался в просторной прихожей, уже знакомой мне, в полном одиночестве и наедине со своими мыслями. Интересно, сколько здесь скрытых камер? Сколько потайных комнат, откуда так удобно было бы следить за гостями? Какова численность охраны? Каким-то образом Анне же удалось обойти все эти ограничения и выйти сухой из воды. Значит, и мне удастся, если я решу, что убить Железную Леди проще, чем договориться с ней.

Я огляделся с видом впервые прибывшего в новое место туриста. К счастью, такое поведение вопросов не вызовет: покои были полны тонкого восточного изящества, столь дико смотревшегося в европейском мегаполисе, что казалось, ты перенесся в другой мир. Мягкие цвета, песочный, черная отделка, золото, зеленый… Здесь сама природа дышала чистотой и простором, несмотря на весьма скромное по размерам помещение. Японская роспись, японская мебель, японские обои. Кусочек Японии в Европе. Наверное, непросто было его воссоздать.

От созерцания меня отвлекло сразу два фактора: возвращение служанки и появление нового героя игры, которую мы затеяли в Треверберге. С Винсентом мы не общались, но я хорошо его знал. Знал в лицо, знал по ощущениям, знал, на что он способен — еще со времен Пифона, когда наша политика напоминала скорее экспансию, и нам приходилось все время быть начеку. Мы знали всех карателей. Пифон заставил выучить их по именам, показал всех, кого смог показать. И вот… Совпадение ли? Винсент вхож в круги Темной Мафии? Орден вхож в круги Темной Мафии? Если это так, я готов пожать руку Магистру: он тонкий политик. Впрочем, на меня каратель внимания не обратил. Он вылетел вон, движимый то ли какой-то новостью, то ли какой-то целью. Не важно. Важнее то, что меня ждала Железная Леди. И ждала прямо сейчас.