Мишка и Трубочист

Агата Озолс

Следующим ее шагом то ли отчаяния, то ли освобождения от любви к Павлу, была смена номера мобильного телефона. Мишель разослала всем абонентам из своего списка контактов сообщение о новом номере. Всем, за исключением одного.

С этим абонентом вообще творилось что-то странное. Сначала Пашка был переименован в мужа, затем просто в Павла, потом в Павла Петровича, а под конец она оставила ему только фамилию – Виннер.

Когда новая симка сменила старую, и Мишель поняла, что муж теперь не сможет ей позвонить, начались новые мучения.

Ей очень, прямо до боли, захотелось приехать к нему на работу и хотя бы одним глазком взглянуть на мужа. Как он? Почему молчит? Неужели ему все равно? А может, он так же, как и она, переживает их разрыв?

Мишель повезло – на работе возникла сложная ситуация, требующая ее присутствия. И стало не до Павла и своих переживаний о нем.

Так что в следующий раз они увиделись уже в день развода.

– Привет, – поздоровался с ней муж. – Отлично выглядишь.

Сказал так, словно ничего между ними не произошло. Не было ни встречи в аэропорту, ни выставленных в коридор чемоданов, ни его оскорбительной записки, ни почти месячного молчания.

Мишель, в новом костюме, со строгой прической и на немыслимо высоких каблуках, выпрямила и без того прямую спину, улыбнулась вежливой, обезличенной улыбкой и посмотрела на мужа.

Павел Петрович Виннер – самый молодой декан одного из самых престижных российских ВУЗов смотрелся сокрушительно. Высокий шатен с карими глазами в итальянском костюме, подчеркивающем его спортивную фигуру.

Глядя на мужа, Мишель впервые подумала о том, что у него явно нет отбоя от женщин. Преподавательницы, студентки, абитуриентки и аспирантки должны были сходить с ума от молодого, привлекательного декана. А если добавить к его внешности острый ум, хорошее воспитание и чувство юмора, то даже странно становилось – как это Павел продержался пять лет? Неужели только сейчас у него появилась другая женщина? Или Мишель была настолько наивна и не замечала, что муж изменял ей и раньше?

– Привет, – повторила она за Павлом. – Ты тоже в прекрасной форме.

Прозвучало как-то не очень, словно она говорила не о муже, а о скаковой лошади, нахваливая ее перед продажей. Мишель готова была смутиться, но тонкая улыбка, мелькнувшая на губах собеседника, заставила ее взять себя в руки.

– Ты пошлину оплатил? – спросила она.

– Какую еще пошлину?

– Государственную, – пояснила Мишель. – За развод.

– Так я еще должен что-то платить? – иронично поинтересовался муж.

– Не заплатил, – констатировала Мишель.

– Естественно, нет, – Павел пожал плечами.

И Мишель порадовалась тому, что вчера заплатила и за него. Черт с ними, с этими деньгами, она не бедствует. Главное, поскорее разрубить этот узел.

– Ты заплатила эту чертову пошлину, – проницательно сказала Павел, рассматривая Мишель.

Скрывать было глупо.

– Да.

– Я должен был догадаться, – хмыкнул Павел. – Так не терпится со мной развестись?

Мишель с удивлением глянула по почти

что бывшего мужа.

– Мне?

– Ну, не мне же, – огрызнулся он.

Очень захотелось ударить его по голове сумочкой, Мишель даже перехватила ее поудобнее, но сдержалась. И на всякий случай, убрала руки за спину.

Павел снова усмехнулся, и Мишель поняла: муж догадался о ее желании настучать ему по голове. Чтобы скрыть досаду – вечно Павел читал ее, как открытую книгу, Мишель посмотрела на часы.

– Пойдем, – сказала, сделав шаг к двери. – Время.

Он ухватил ее за руку и дернул на себя.

– Мишка, – совершенно другим, родным голосом произнес Павел, – что мы делаем? Мишка, зачем?

Он оттащил ее от двери, прижал к себе.

– Мишка, я такой дурак! Прости меня, пожалуйста! Мне так жаль!

У нее в голове застучало: «Мишка – Пашка, Пашка – Мишка, Мишка – Пашка».

Мишель на секунду позволила себе ощутить такое родное тело мужа, его запах, тепло губ, коснувшихся ее лба, а потом отстранилась.

– Даже если бы я могла простить тебе измену, – сказала, отступая от мужа, – я никогда не смогу простить того, что ты меня бросил. Пропал почти на месяц. Где ты был, Павел?

Его лицо скривилось в болезненной гримасе, Павел тяжело вздохнул, взъерошил волосы и ответил:

– Прятался, как трусливый скунс. Мишка, я не знал, как перед тобой оправдаться. Мне было ужасно стыдно и страшно, что ты не простишь.

– Я не спрашиваю тебя, что ты чувствовал, – сказала Мишель. – Где ты был, Павел?

– Я…, – он явно растерялся.

– Ты, – Мишель невоспитанно ткнула в него указательным пальцем. – Где ты жил?

– У друга, – слишком быстро ответил муж.

И если до его ответа у Мишель еще была хоть какая-то надежда, то вот сейчас она рухнула. Разбилась на миллион маленьких осколков.

– Ты жил у той девушки? – сохраняя спокойствие, спросила Мишель.

– Я…

– Да или нет?

– Да, – тяжело выдохнул Павел.

«Мишка – Пашка, Пашка – Мишка, Мишка- Пашка».

Она вновь посмотрела на часы.

– Нам пора, – сказала твердо. – Пойдем.

А уже через полчаса они вышли из ЗАГСа. Пять лет вместе и вот так – раз – уже порознь.

– Ну вот, и развели нас с тобой в разные стороны, – сказала Мишель уже бывшему мужу.

– Довольна? – зло спросил Павел, доставая сигареты и прикуривая.

Вместо ответа Мишель пожала плечами. Довольна ли она? А бог его знает. Может быть, уже сегодня вечером, сидя в одиночестве в пустой квартире, она и пожалеет о своем решении, но вот сейчас, сию минуту, ей нисколько не жаль. Наоборот, стало легче, словно гора свалилась с плеч.

– Вижу, довольна, – процедил Павел, глубоко затягиваясь.

– Я сегодня вещи соберу, – ответила Мишель. – Фотографии наши, сувениры, безделушки. Отнесу их в гараж. Если тебе что-то нужно, съезди, забери. Остальное я потом выброшу. Ключи от гаража ведь у тебя есть?