Мишн-Флэтс
Шрифт:
На этой улочке было восемь или десять подобных обшарпанных кирпичных домов-близнецов. Но тот, где исчез Бобо, был единственным близнецом, которого постигла злая участь – складывалось впечатление, что в него угодила бомба, а может, и не одна. Естественно, двери-окна выдраны, стекла разбиты. Зато перед домом, словно в насмешку, красовалась чистенькая и веселенькая табличка: «Просьба не нарушать границы частной собственности».
Я ошибочно подумал, что Бобо заскочил внутрь на пару минут – купить
Прошло пять, десять минут. Я начал томиться. Было не веселее, чем перед домом подружки Вериса.
Еще десять минут. И еще десять.
Прождав в итоге час, я решил идти в дом. Наверное, Гиттенс на моем месте поступил бы именно так. А в последние дни, насмотревшись на то, как классно он работает, я стал сознательно обезьянничать, подражать Гиттенсу во всем. Если я не знал, как бы он поступил в данном случае, я старался вообразить его действия. И сейчас, перед тем как нырнуть в дыру на месте двери, я вынул сперва пистолет – так Гиттенс всегда поступал, заходя в опасное место. Сам-то я за три года службы ни разу не вынимал на улице пистолет из кобуры.
Внутри было светло – на лестничной площадке зияли дыры, от крыши мало что осталось. Пахло пылью, старыми газетами и обоями. По разбитым ступенькам я осторожно поднялся на второй этаж. Никого. Я двинулся дальше.
Бобо я нашел на третьем этаже, в квартире справа. Или в остатках квартиры справа. Бобо спал за огромным картонным ящиком. Возможно, Бобо в этом ящике иногда ночевал.
Бобо спал в странной неудобной позе – со стороны это больше напоминало позу трупа, приваленного к стене.
Рядом с Бобо на полу на газете, рядом с обычными наркоманскими причиндалами, лежал почти полный шприц с желтоватой жидкостью. Маловероятно, чтобы такой, как Бобо, ввел наркотик не до конца. Скорее всего он вырубился после первой дозы в момент готовки второй.
– Бобо! – окликнул я.
Поскольку он не отозвался, я потряс его за плечо.
Он легонько застонал. Глаза на мгновение приоткрылись, но веки тут же бессильно сомкнулись.
– Бобо, проснись! С тобой все в порядке?
– Мыыыыыы.
– Ах ты Господи! Бобо, держись, я сейчас вызову «скорую помощь»!
Я вынул из кармана переговорник, который был при мне на случай, если бы Брекстон появился на Хьюсон-стрит.
Мои громкие причитания оживили Бобо.
– «Ско-ра-я» – ни-ни! Ни-ни! – выдавил он из себя по слогам, кое-как приподнялся и сел. Затем медленно поднял руки и потер ладонями лицо. – Ты кто? Я тебя зна-ю?
– Я друг Мартина Гиттенса. Я был на днях в мусоросборнике.
– А, помню, – сказал Бобо. – Это ты меня по яйцам...
– Нет, не я.
– Гад ты! Прямо по яйцам дубинкой! Гад!
– Да не я, не
Он устало закрыл глаза.
– Ладно, ладно, – проворчал он. – Я на тебя зла не держу. Дубинкой по яйцам – это ж такой пустяк!
Любопытно, что это у него желтенькое в шприце. Героин?
Бобо, не открывая глаз, вяло пошарил кругом рукой.
– Мужик, дай прибор.
– Я, дружок, полицейский! Нашел кого просить.
– Арестовывать будешь?
– Нет.
– Тогда дай мой прибор.
Он снова слепо поискал вокруг себя.
– Извини, Бобо, я тебе не помощник.
Он молчал – возможно, вырубился. Однако секунд через двадцать, по-прежнему не открывая глаз, спросил:
– Чего пришел-то?
– Ищу Брекстона.
– Так я и думал. Слышал про Рея?
– Я Рея видел. Убитым. Поэтому Брекстона и разыскивают.
– Вы, засранцы, угробили Рея.
– Мы ни при чем. Его Брекстон застрелил.
– Как скажешь, начальник... Так ты сюда за Брекстоном? А его тут нету.
– Я пришел с тобой поговорить.
– Ну? Об чем?
– О Брекстоне. Ты знаешь, где он сейчас?
Бобо приоткрыл глаза и, тупо глядя перед собой, с нездоровой ухмылкой бормотнул:
– Может, и знаю. А может, не знаю. Я не знаю, знаю я или не знаю.
– Бобо, не придуривайся! Если захочу, я тебя живо в кутузку спроважу!
– Ты ж сказал – не арестуешь! Слабо тебе. Гиттенс не позволит. Он меня защи... защищевает...
– Ах вот оно как.
– Ах вот оно так! И ты, начальник, мне помогать должен. Давай! – Он показал подбородком на прибор.
Хотя шприц был на расстоянии метра от Бобо, этот метр сейчас равнялся километру. Немыслимое, непреодолимое расстояние.
– Бобо, я не имею права! – сказал я.
– Тебя как зовут?
– Трумэн. Бен Трумэн.
– Офицер Трумэн, не мне вас жизни учить. Хочешь получать, умей давать. Такова селяви. Капитализм, мать его.
– Бобо, ты знаешь, где отсиживается Брекстон?
– Вот видишь, какой ты, начальник. Получать хочешь, а чтоб дать...
Я вынул из кармана двадцатку, помял ее в руке. Двадцать долларов для меня большие деньги. Я не Гиттенс, у меня нет робингудовских мешков с золотом, отнятых у наркодельцов!
Бобо взглянул на двадцатку и никак не отреагировал.
– Ты мне прибор дай! Прибор сюда давай!
– Нет!
– Тогда ищи Брекстона сам.
– Бобо, я ведь могу еще разок дубинкой по яйцам. Судя по опыту, это тебе очень освежает память.
– Мочь-то можешь, да кишка тонка.
– Почему это?
– Вижу по роже.
– Ты, дружок, меня не знаешь!
– Знаю. Я тебя насквозь вижу.
Он сделал внезапное резкое движение в сторону шприца.
Довольно жалкая попытка, я мгновенно схватил шприц.