Мисс Чудо

Чейз Лоретта

Присутствовали также два члена парламента от каких-то округов, один из них сообщил присутствующим — не спеша, в витиеватом стиле со множеством цветистых ораторских приемчиков — о том, что предложение его сиятельства будет воспринято благосклонно как проект, сулящий долгосрочные выгоды этому району, а следовательно, и государству в целом.

Когда вступительная болтовня закончилась и перешли к делу, инженер, чья речь отличалась краткостью и не была столь утомительной, представил новый план. Карсингтон развернул его на огромном мольберте. План был выполнен в крупном

масштабе черной тушью.

Со своего места на галерее мисс Олдридж имела возможность хорошо его разглядеть, как и другие крупные землевладельцы.

Для тех, кто не разобрался в подробностях, Кар описал маршрут и изменения, «внесенные с тем, чтобы учесть особые требования каждой заинтересованной стороны».

Новый маршрут пролегал на значительном расстоянии от домов, садов и парков. Чтобы обогнуть владения Олдриджей, канал делал значительный изгиб. Это удлиняло маршрут, заставляя делать изгиб там, где было бы значительно проще проложить его по прямой. Зато канал не вторгался на земли мисс Олдридж.

Кар вместе с инженером максимально учли интересы и других землевладельцев. Ни у одного здравомыслящего человека не было причин возражать, да никто и не возражал. Его сиятельство не только заметил в зале довольные лица и кивки, но и услышал явно одобрительный шумок.

Гордмор взглянул на галерею. Даже мисс Олдридж улыбнулась.

Чудо из чудес! Кар вспомнил свою клятву.

Алистера ее улыбка не успокоила.

Он уже научился разбираться в многообразии улыбок Мирабель. Сейчас ее улыбка была холодной и совсем не солнечной, и он насторожился.

Собрание тянулось бесконечно, а он все сидел и ждал. Его нога, не выносившая ни напряжения, ни неподвижности, выразила свое недовольство пульсирующей болью от бедра до щиколотки.

Затем поднялся капитан Хьюз, одетый в униформу военно-морских сил его величества. Он попросил леди и джентльменов уделить ему несколько минут их бесценного времени.

— У меня имеется письмо моего соседа мистера Олдриджа из Олдридж-Холла, Лонгледж, — сказал он. — На случай, если этот джентльмен задержится где-нибудь в другом месте, мне было поручено прочитать его.

Что там сказала Мирабель в тот день, когда они встретились впервые?

«Я подумываю о том, чтобы написать в качестве эпитафии: „Сильвестр Олдридж, возлюбленный отец, задержавшийся где-то в другом месте“.

Вот и началась атака, которую ждал Алистер.

Капитан читал отчетливым звонким голосом человека, облеченного полномочиями. В течение примерно двух десятков лет тот же командирский голос зачитывал раз в месяц тридцать шесть статей военного кодекса судовой команде, состоящей из нескольких сотен закаленных в боях офицеров и матросов.

Для его слушателей он, должно быть, олицетворял непобедимый британский флот и великую нацию, которой он служит.

Неудивительно, что в зале сразу же наступила тишина. Все слушали затаив дыхание.

Лучшего представителя мисс Олдридж не могла бы выбрать.

Когда капитан Хьюз сравнил преимущества от строительства канала с ущербом, который оно причинит, сославшись

на озабоченность некоторых уважаемых торговцев и попутно отметив их труд и жертвы в период недавних войн с французами, по залу прокатился одобрительный гул. Вопросы, связанные с водой, вызывают самую большую озабоченность, продолжал читать капитан. Он искренне надеется, что джентльмены приняли во внимание сухость известняковых холмов Дербишира. Точно ли они подсчитали объем требуемого водохранилища и стоимость строительства такого гигантского сооружения? Подсчитали ли джентльмены то, это и еще вот это? Включили ли джентльмены то-то и то-то в свои расчеты?

К счастью, эта часть письма, которая, словно прожектором, высвечивала все недостатки и неточности плана, была краткой, хотя вызывала тревогу.

Потом капитан, обращаясь к людям поименно, стал задавать конкретные вопросы:

— Разве не правда, мистер Радлер, что… Верно ли, Хайрам Ингсоул, что…

Это людям нравилось, они вставали один за другим и сначала неохотно, но признавались, что и у них имеются оговорки. Однако стоило им открыть рты, как они тут же утратили робость. Их возражения, четко сформулированные, становились все более яростными. Их товарищи, а также жены, дочери, сестры и матери, сидевшие на галерее позади леди в первом ряду, аплодировали им и подбадривали криками.

Когда закончили высказывать свои претензии торговцы и фермеры, высказал кое-какие возражения викарий мистер Даннет. После него высказали свои критические замечания еще несколько джентльменов.

К тому времени как эти джентльмены закончили высказывать свои претензии, толпа, которая поначалу была такой покорной и готовой идти на уступки, стала шумной и агрессивной. Люди неодобрительно шикали, выслушивая ответы Горди, а инженеру и вовсе не дали говорить. Напрасно сэр Роджер стучал председательским молотком. Политики вдруг вспомнили, что куда-то опаздывают, и ушли.

Алистер взглянул на мисс Олдридж. На ее лице было выражение святой невинности, как будто она не имела ни малейшего отношения к столпотворению, происходившему внизу, и как будто все это, в том числе и он, ее совершенно не интересовало.

Она тем самым бросала ему перчатку, а он был слишком Карсингтоном, чтобы отступать, когда ему бросают вызов.

Он согласился, хотя и неохотно, представить план — не более того.

— Ты слишком щепетилен и добросердечен, — сказал ему Горди. — В политике ничего не делается без влиятельных связей и денег. Поскольку в деньгах мы не купаемся, нам нужно извлечь максимальную пользу из влияния.

А это означало, как узнал накануне вечером Алистер, что он должен был красиво выглядеть, быть по-рыцарски галантным и держать язык за зубами, предоставив Горди вести переговоры.

Он бы так и сделал — сидел бы, сложа руки и прикусив язык, если бы на губах Мирабель Олдридж не появилась вызывающая улыбка — и это после всего, что он сделал ради нее.

Она предупредила его, что будет бороться с ним всеми видами оружия, имеющимися в ее распоряжении, заметив при этом, что не слишком щепетильна в выборе средств.